"П.Амнуэль. Марк из рода Давида" - читать интересную книгу автора

действительно был Мессия. Теперь я точно знаю.
- Да, - повторил я, не желая спорить.
Это была старая история, которую дед сочинил еще в юности. Когда-то он
хотел стать литератором и написал несколько вполне терпимых по стилю и
композиции рассказов, среди которых был и этот, названный автором "Мессия
оставляет путь". Опус в те еще годы напечатали в "Маариве", остальные так и
пылились в тонкой папке, которую дед никогда не раскрывал. Вырезка из газеты
много лет лежала в другой папке, а потом дед переложил ее в целлофановый
пакет. Он не переоценивал своего литературного дарования, точнее, считал,
что таковое вовсе отсутствует, и оба его сына, в том числе мой отец,
работавший редактором в спортивном журнале, были вполне согласны с
родительским мнением.
- Сколько раз ты читал этот рассказ? - спросил дед. Каждое слово
давалось ему с трудом, он сглотнул, и в груди у него булькнуло, будто
утонула не сказанная еще фраза.
- Не знаю... - протянул я. - Десять. Может, больше.

x x x

Чтобы доставить старику удовольствие, я всякий раз, приезжая в Нааму,
делал вид, что с удовольствием перечитываю старый рассказ, в котором с
непосредственностью человека, не умеющего строить сюжет и интригу,
рассказывалось, как однажды летним вечером в дом к молодому бойцу Эцеля
постучался путник и попросил помощи. Нужно было путнику не так уж много:
чтобы его довезли до Иерусалима - до стен Старого города, дальше он
как-нибудь сам...
Время было известно какое - куда опаснее, чем сейчас, в дни второй
интифады. Герой рассказа - его звали Ароном, как и автора - вовсе не
собирался в Иерусалим. Напротив, будучи человеком военным, он должен был
вернуться из мошава в Тель-Авив и поступить в распоряжение командира боевой
группы. Эцель и Лехи каждый день устраивали какую-нибудь акцию, а та, что
ожидалась, была особенной - предстояло отомстить англичанам за то, что они
сделали с пароходом. Полторы тысячи евреев прибыли из разоренной Европы в
Эрец Исраэль, и что же? Им даже не позволили высадиться на берег - судно
развернули и отправили назад, лишив людей будущего после того, как нацисты
лишили их прошлого.
Арон не собирался все это излагать незваному гостю, сказал коротко: "Не
могу". Гость не настаивал, спросил только, можно ли переночевать. Ему
бросили старый матрац в большой комнате, и он всю ночь ворочался, бормотал
что-то, молился, а утром, когда взошло солнце, поднялся и сказал: "Поехали?"
И Арон не смог отказать. Не смог, потому что была в госте, назвавшемся
Марком, внутренняя сила, которой невозможно было сопротивляться. На Марка
было трудно смотреть - взгляд будто наталкивался на невидимый барьер; дед,
не обладая литературным талантом, не сумел толком описать ни это ощущение,
ни другое, которое он обозначил словами: "Марк убедительно молчал".
"Ему не нужно было доказывать свою правоту", - сказал как-то дед, когда
я задал ему этот вопрос по поводу прочитанного.
"Какую правоту?" - продолжал допытываться я.
Дед взял у меня из рук газетный лист, перечитал отмеченное место и
вернул со словами: