"П.Амнуэль. Марк из рода Давида" - читать интересную книгу автора

Дед не был религиозен, и если заговорил о Третьем храме, то имел в
виду, скорее всего, вовсе не каменное сооружение на вершине горы, не место,
где евреи будут возносить Творцу молитвы. Что же тогда?
- Ты построишь, - слова всплывали и тонули, я ловил их, как ловят
руками рыбу в холодном и чистом водоеме. - Ты и твои дети.
Дед неожиданно замер, я только чувствовал, как колотится его сердце,
будто пытается пробиться сквозь грудную клетку - наружу, к свету, вверх,
туда, куда уходит душа.
- Дед, - сказал я холодными губами, испугавшись, что все уже кончено, и
дед широко раскрыл глаза, посмотрел на меня, я утонул в этом взгляде и
увидел то, что он так и не смог выразить словами - ни тогда, когда писал
свой рассказ, ни тогда, когда долгие годы искал подтверждения своим мыслям,
ни сейчас, убеждая меня в том, что Мессия действительно сошел на землю
семнадцатого июля 1947 года.
В раскрывшихся окнах его взгляда я отчетливо увидел уходившую в даль
улицу Яффо - она была чем-то похожа на ту, по которой я так часто ходил в
последние годы, но все-таки была другой, незнакомой и чужой, - и темную
фигуру, силуэт человека в лучах солнца. Фигура была темной, как тень, и в то
же время светлой, как трепещущий огонь, и я понимал, что в том нет
противоречия. Человек, который назвал себя Марком из рода Давида, повернулся
ко мне лицом и поднял в приветствии руку - он знал, что сейчас произойдет, а
я еще нет, хотя не мог не знать.
- Я пришел, - теплый утренний ветер донес до меня его слова, будто
легкий парусный кораблик приплыл ко мне на гребне воздушных волн. - Я
пришел, и я ухожу. Я - это вы. Помни это, Арон.
Он обращался к деду, почему же дед не описал этот эпизод в своем
рассказе?
- Я помню...
Кто это сказал? Дед или я?
Марк повернулся ко мне спиной и пошел в сторону Яффских ворот легкой
походкой, а потом упал вперед - как и шел, легко, непостижимо и естественно.
Звука выстрела я не услышал. Как я мог его услышать? Из прошлого всплывает
лишь то, что должно остаться в памяти.
Взгляд деда застыл, застыла и картина - тело на мостовой и излученный
им свет, уплывающий куда-то в сторону Старого города. А потом свет померк.
"Почему в комнате так темно?" - подумал я.
В комнате было светло. Просто деда в ней больше не было. Я опустил на
застывшую грудь его тяжелую руку, закрыл деду глаза, отгородив от мира его
остановивший время взгляд, и встал.
- Дед, - сказал я, зная, что душа его еще где-то здесь, рядом, и
прекрасно слышит не только каждое мое слово, но и каждую мысль, - дед, я не
успел сказать тебе... Я не умер тогда. Я здесь, слышишь?
- Да, - прошелестел в воздухе шепот, будто сухой лист упал с высокого
дерева.
Я открыл дверь, и в комнату вошли моя жена и бабушка - им не нужно было
ничего говорить, и я ничего не сказал.
Я вышел из дома в ночь. Я вышел на войну Гога с Магогом. Я должен
победить в этой войне.
Я - Мессия