"Павел Амнуэль. Бомба замедленного действия" - читать интересную книгу автора

постоянной Планка. Изменяются размеры атомов, частоты излучения, мир
становится попросту другим. Достаточно и миллионной доли секунды, чтобы в
зоне поражения не осталось не только ничего живого, но вообще чего бы то ни
было, более или менее сложного по структуре. Сточерз был так подавлен
нарисованной картиной, что предложил передать опус Прескотта Филипсу с
минимальными комментариями. Все и так было ясно.
После обсуждения решили этого не делать. Воспротивился Прескотт,
заявив, что хочет написать и опубликовать роман-эпопею. Нечто вроде
"Основания" Азимова или харбертовской "Дюны".
- Ничего не выйдет,- сказал Льюин, перелистывая рукопись.- После того,
как Филипс получит наш доклад, все это станет секретной тематикой. Вас манят
лавры Картмилла с его "Новым оружием"? Разница в том, что это,- он поднял
рукопись над головой,- просто не издадут. Скучно написано, Генри, извините.
Символическим жестом Льюин положил рукопись на решетку электрокамина.
- Рукописи не горят,- кисло усмехнулся Прескотт,- так написано в одном
русском романе...

x x x
Льюин не считал себя храбрецом. Ни в науке, ни в жизни. Он даже с
обществом "Ученые за мир" сотрудничал потому (и сам в это искренне верил!),
что был трусом. Он боялся мучительной смерти от лучевой болезни, от холода
ядерной зимы, от пули в живот - от всего того, что даст война. В свое время
он стал теоретиком, потому что панически боялся любой действующей установки.
Ему казалось, что аппаратура вот-вот взорвется, даже если это был настольный
осциллограф. Никто, впрочем, не подозревал об этом свойстве его характера.
Льюин заставлял себя забывать о страхе. О страхе перед авторитетами,
например. Когда была создана единая теория частиц и полей, Льюин заставил
себя работать над еще более фантастической задачей: изменением мировых
постоянных. Эксперименты здесь были очень хилыми, надежность - просто
катастрофической. Но теоретически Льюину удалось, комбинируя кварки разных
цветов и запахов, построить модель эксперимента, при котором менялось бы
значение постоянной тяготения.
Женился Льюин, как он считал, тоже из трусости. Клара была дизайнером,
познакомились они на какой-то вечеринке. Льюина потянуло к ней - высокой и
крепкой, привлекательной скорее в сексуальном плане, чем в эстетическом. Они
начали встречаться, а потом оказалось, что Клара беременна. Льюин женился,
чтобы избежать скандала - Клара и слышать не хотела об аборте. Родился Рой.
А потом... Этот ужас. Случай, конечно, но не докажешь. И ведь он
действительно убил человека. Господи! Как он испугался тогда! Думал, что это
грабитель. Почти полночь, темный переулок. И голос. До него не сразу дошло.
Вместо того, чтобы поднять руки и не шевелиться - так советовала полиция,-
он схватил что-то тяжелое, оказавшееся под рукой, и запустил в темноту.
Голос захлебнулся, а Льюин помчался прочь.
Утром он шел той же дорогой - хотел и боялся узнать, что произошло. В
переулке никого не было, но, судя по всему, полиция уже поработала. На стене
дома Льюин разглядел темные следы - кровь?! - а там, откуда он слышал голос,
на асфальте был мелом нарисован силуэт. Оказывается, он швырнул в темноту
стальным прутом. Точно такие - исковерканные, оставшиеся, видимо, после
какого-то строительства,- валялись у стены...
Льюин заставил себя забыть, надеялся, что все обошлось. Но ему