"Песах Амнуэль. Посол" - читать интересную книгу автора

П.АМНУЭЛЬ

ПОСОЛ




Оказывается, в истории нашего государства есть белые пятна.
Оказывается, они есть в истории почти каждого развитого государства
планеты. Оригинальная мысль, не правда ли? Особенно после опубликования на
прошлой неделе секретных документов Шабака об операции, проведенной на
территориях в 1996 году. Блестящая была операция, согласен, я в свое время
расскажу о ней в "Истории Израиля", поскольку есть кое-какие соображения,
не очень стыкующиеся с официальной версией. Но сейчас не о том речь. Я
имею в виду те белые пятна в истории, о которых никто пока не подозревает.
Я имею в виду институт темпоральных дипломатов.


Мы познакомились случайно. Я сидел на террасе в кафе "Опера",
смотрел, как в бухте катаются на летающих досках дети, перепрыгивая через
буруны, и думал о вечном. А он сидел за соседним столиком и читал
"Маарив". Моложавый мужчина с коротко постриженной седой бородой, в
которую причудливым образом казались вплетены пряди черных волос.
- Эх, - сказал он неожиданно, прервав чтение и швырнув газетный
дискет на столик вместе с ментоскопом. - Все то же самое...
Мои мысли о вечном рухнули в настоящее, и я спросил по привычке
докапываться до сути:
- Ты о вчерашней потасовке в кнессете?
- Потасовка? Нет, я о перевороте в Намибии.
- Так это не у нас, - сказал я разочарованно.
- А ты, Песах, - повернулся он ко мне всем корпусом, - интересуешься
только внутренними делами? Ты считаешь, что история Израиля заканчивается
на его границах?
- Ты меня знаешь? - удивился я, перебирая в памяти знакомые лица и не
находя среди них то, что видел перед собой.
- На прошлой неделе потратил ночь, читая твои "Очерки".
Восстанавливал, так сказать, картину. Твоя стереофотография - на коробке
дискета.
- А... - сказал я и неожиданно для себя предложил ему выпить пива и
заодно представиться: он меня знает по имени, а я его - нет.
- Арье Гусман, - сказал он, пересаживаясь за мой столик. - В России
был Львом Абрамовичем.
- Недавно репатриировались? - спросил я по-русски, поразившись
идеальному литературному ивриту собеседника.
- Я сабра, родился в Тель-Авиве в девятьсот девяносто четвертом, -
ответил Арье на чистом русском. - Родители мои были из Большой алии.
- Отлично говорите по-русски, - сказал я. - Обычно дети репатриантов
забывают родной язык, даже толком его не выучив.
- У меня была хорошая практика, - усмехнулся Арье. - Пять лучших лет