"Песах Амнуэль. Посол" - читать интересную книгу автора

сказать лишь то, что Институт темпоральных дипломатов был создан как
структура в рамках Моссада, информация о нем до последнего времени были
секретной настолько, что даже, кажется, премьер-министр получал к ней
доступ только после трех месяцев пребывания у власти.


Арье Гусман был профессиональным дипломатом и перед новым назначением
проработал три года в израильском посольстве в Лондоне. В феврале 2029
года его отозвали на родину. 24 февраля он присутствовал на историческом
заседании в МИДе. Их было восемь - молодых и энергичных. Вел заседание
Рони Барац, который в то время был заместителем министра.
- Миссия ответственна, - сказал он. - Принято решение об открытии
израильских посольств в России, Англии, Соединенных Штатах, Германии и
Франции. Нет, я не оговорился. Именно - об открытии. В России мы открываем
посольство в 1919 году. Раньше не получается - никто из тех, с кем мы
пытались наладить контакты, даже не понял, о чем идет речь. Вы ж
понимаете, что вопрос это деликатный, никакого давления. Девятнадцатый год
в России - сложный период, и наше посольство призвано в первую очередь
отстаивать интересы русских евреев. Ну и... еще кое-что. Послом в Россию
МИД предлагает Гусмана.
Арье, который был хорошим дипломатом, но о смесителях времени слышал
впервые, ощущал себя посетителем в психбольнице. Впрочем, его живо
избавили от этого ощущения, отправив на лекции по теории темпоральных
сдвигов и по воздействию на исторические процессы, после чего он ощущал
себя уже не посетителем, а больным в палате для тихо помешанных. Излечился
он, однако, быстро - по мере прохождения курса. Ввиду экстремальности
ситуации персонал первого израильского посольства был невелик - Арье
Гусман (посол), Алекс Бендецкий (военный атташе) и Гарри Фабер
(экономический советник).
Смеситель, установленный в подвале МИДа, работал сначала на отправку
груза, а 15 мая 2029 года Гусман, Бендецкий и Фабер отправились сами -
открывать посольство.
Сняли большую квартиру на первом этаже в доме на Сретенке, разложили
документы, отдохнули. Москва им не понравилась: народ злой, магазины
пусты, за хлебом очереди, по ночам стреляют. Впрочем, если не считать
эпидемии тифа, ситуация не очень отличалась от той, о которой рассказывали
Арье-Левочке его родители, уехавшие в Израиль в 1992 году, правда, не из
Москвы, а из Владимира.
Отечество, естественно, было еще в опасности, но, в отличие от
большевиков, Гусман знал, от кого эта опасность исходит. Первый визит
нанесли наркому иностранных дел товарищу Литвинову. Мандаты, выданные
израильским МИДом, были в полном порядке, и аудиенция состоялась
безотлагательно, несмотря на загруженность министра и тяжелое положение на
фронтах борьбы с Деникиным и Врангелем.
- Даже не верится, - сказал Литвинов, внимательно прочитав бумаги,
сверив фотографии и удивленно поцокав языком, когда попытался ткнуть
пальцем в глаз объемному изображению Льва Абрамовича. - Значит, Израиль,
говорите? Это хорошо. Я всегда думал, что Палестина сможет отстоять свою
независимость в борьбе с мировым капиталом. Да, кстати, а кто в ваше время
представляет в Израиле Коммунистическую Россию?