"Песах Амнуэль. Высшая мера" - читать интересную книгу автора

Мое движение вдоль шнура прервалось, когда возникла стена.
Расплывшись, растекшись на ручейки жидкого металла, шнур испарился,
превратившись в облако, и я был в нем, и знание мое стало мозаичной
картиной из миллиардов точек.
Я стал подсознанием общества.
Удивительное это было ощущение. Так, наверное, океан - Тихий!
Великий! - перекатывал валы, злой на поверхности, спокойный в глубине.
Так, наверное, океан ощущал в едином ужасе бытия каждую свою молекулу,
каждую песчинку, поднятую со дна, а берега воспринимал как тесноту
костюма.
Сознание общества было для меня поверхностью, рябью, волнами, валами,
барашками и бурунами мысли, я же - глубиной, спокойно сглаженной и разной.
Общественное сознание бурлило - опять скачок цен, да что же это, никакой
стабильности, сколько можно, дети растут, где счастливое детство, если
после школы не на спортплощадку, а в очередь за дефицитом; того нет, и
этого тоже, а иное, что сами делаем, продаем, не видим, иначе не на что
купить нужное, но все равно не хватает; одеяло - одно,
латаное-перелатанное, и каждый тянет на себя, и то голова, то ноги, то
руки оказываются на морозе, и значит - кто-то в этом обществе лишний. Кто?
Да тот, кто с самого начала - тысячу лет! - был чужим.
Страсти на поверхности, а я меняюсь медленно, инерционно, я жду. И
хочу измениться.
Для этого нужно изменить течения. Они во мне - гольфстримы,
мальстремы - большие и малые, теплые и холодные, разные. Столкновения,
стремление сохранить себя во что бы то ни стало. Я пытаюсь хоть как-то
подправить непрерывный бег - не получается. Я - подсознание общества, а
течения - этносы, народы, нации.
Может быть, шнур уже вывел меня из измерений собственной сущности? И
если так, то где я сейчас? Вопрос, впрочем, лишен смысла. Ибо _г_д_е_ и
с_е_й_ч_а_с_ - термины четырехмерия, а я - вне его.
Может ли общество обладать подсознанием, инстинктом? Общество -
организация социальная, а не биологическая, связь между индивидуальностями
слабая; если даже говорить о пресловутом информационном поле, то и тогда
подсознательная деятельность общества, если она существует, должна быть
медленной, нерешительной. Собственно, так и оно и есть. Я уже все знал, но
не мог описать, описания - слова - рождались как бы вне меня, будто
плаваешь в бесцветной луже, которую ощущаешь собственными боками, но не
можешь увидеть, не можешь рассказать о ней, и вот кто-то начинает
выдавливать в лужу густую краску из тюбика, и появляются цветные пятна,
начинающие медленно очерчивать крутые берега, и дно, и мои собственные
неопределенные контуры...
Общественное подсознание, я понимаю это, начало формироваться, когда
у парапитека появилась возможность хоть что-то объяснить себе подобным.
Люди еще не понимали друг друга, но уже начали объединяться в нечто, чему
в будущем предстояло стать семьей, родом, племенем. Тогда и возникли
первые подсознательные групповые действия. Инстинкт группы.
И тогда же родилась ксенофобия, которая развивалась вместе с родовым
инстинктом и была столь же древней и богатой традициями. Ксенофобия не
могла не появиться, потому что с первых шагов по земле сопровождал
человека страх, что ему чего-то не достанется. Дефицит существовал всегда.