"Песах Амнуэль. Удар в сердце " - читать интересную книгу автора

- Намек понял, - пробормотал Беркович. - На следующей неделе непременно
пойдем в театр.
Утром, прежде чем поехать в управление, Беркович отправился в Бат-Ям.
Здание клуба было построено лет двадцать назад на деньги некоего Залмана
Кучика, о чем извещала огромная надпись над входом. Фойе оказалось
просторным, а за барьером, ставшим причиной смерти Арона Бреннера, оказался
небольшой бар - стойка и несколько столиков. В зал вели две двери, и
Беркович убедился, что Наташа была права - споткнуться здесь было
невозможно, разве что о собственную ногу.
Или о чужую.
Приехав в управление, Беркович явился к инспектору Хутиэли и рассказал
о вчерашнем визите психотерапевта и последовавших за этим событиях.
- Ты думаешь, что виноват племянник? - спросил Хутиэли.
- Он соврал, когда сказал, что дядя споткнулся о порог. И еще: он
утверждал, что не мог поддержать дядю, когда они проходили в дверь, потому
что дверь слишком узкая. Это тоже ложь, там и три человека пройдут запросто.
- Но зачем ему нужно было давать подножку собственному дяде? - удивился
инспектор.
- Наследство, - сказал Беркович. - Дядя, похоже, привез из России
большие деньги. Яков Шульман - единственный наследник.
- Вот оно как... - протянул Хутиэли. - Но зачем тогда он наехал на
психотерапевта? Сидел бы тихо, никому бы и в голову не пришло, что со
смертью его дяди дело нечисто!
- Жадность, - мрачно сказал Беркович. - Почему не попробовать еще и с
Равдина получить какую-то сумму? Наверняка он не собирался доводить дело до
суда - надеялся договориться с психотерапевтом, ведь тому совершенно не
нужна такая реклама!
- Но он должен был понимать, что его могут поймать на лжи.
- Да? Кто бы его поймал, если бы Равдин не обратился в полицию? А этого
Шульман как раз ожидал меньше всего. Он еще не отвык от российских разборок.
Кто там сейчас обращается к властям, если имеет дело с шантажистом? Себе
дороже. Обычно договариваются...
- Обычно договариваются, - повторил Хутиэли и покачал головой.




СЕРЕБРИСТАЯ СТАТУЯ

Шломо Барка каждое утро приходил на перекресток двух приморских улиц,
устанавливал на небольшой площади легкий постамент из пенопласта, забирался
на него и замирал, изображая из себя статую в классическом стиле. Когда-то
он работал в театре, но никогда не рассказывал даже близким знакомым - в
каком именно. Прогнали его, по словам Шломо, из-за интриг, но все, кто знал
Барку, полагали, что театральная карьера не задалась по причине если не
бездарности, то, во всяком случае, не очень большого артистического таланта,
которым обладал этот средних лет, среднего роста и, видимо, средних
способностей мужчина. Жил он один, снимал двухкомнатную квартиру в
непрестижном и дешевом районе Тель-Авива.
Может, ему стоило поменять специальность, но в своем призвании Барка