"Петроний Аматуни. Если бы заговорил сфинкс..." - читать интересную книгу автора

необъяснимо чуять притаившегося неподалеку зверя - это он умел.
Но здесь, ночью...
Видно, не зря знающие говорили ему, что все пространство вокруг
заполнено всевозможными мыслями и чувствами и если, например, страх
проникнет в твое сердце - средоточие ума, то по этой невидимой тропинке
туда устремятся из окружающего воздуха его "друзья": родственное всегда
идет к родственному.
И человеку тогда может стать невыносимо жутко!
А чтобы восстановить внутреннюю упругость и стойкость, надобно
подумать о другом. Тогда иные, более приятные мысли и чувства заполнят
твою грудь и вытеснят страхи.
Чтобы достичь этой цели, Нефр-ка стал думать о своем сыне Каре. Сыну
исполнилось двадцать семь лет, и он рос копией деда. Так же как и тот,
стал фокусником и приобрел немалую известность. Пожалуй, он превзошел
Джеди. Умеет дрессировать животных, творит чудеса на глазах и всех и даже
отцу не раскрывает секретов своих проделок.
Что же касается охоты - не уступает никому... кроме царя, разумеется.
Нефр-ка вспомнил, как они придумали охотничью игру: один уходил в
пустыню или в заросли дельты и рисовал по пути определенные знаки. Немного
спустя второй тоже пускался в путь и по этим знакам отыскивал его.
Нефр-ка на всякий случай начертил возле себя на земле круг - свой
опознавательный знак - и принялся размышлять о цели своей засады.
Разумеется, не покойники тревожили его. Накануне он увидел здесь
свежие следы человека, ведущие на запад и обратно, но обрывающиеся на
камнях, и Нефр-ка вспомнил рассказы о грабителях усыпальниц.
Если его предположение верно - дело может принять рискованный оборот,
и предусмотрительность не помешает.
Чу!
Обостренный слух уловил чьи-то шаги, и каждая мышца Нефр-ка
напряглась. Луна светила ярко, но густая тень, отбрасываемая стенами
гробниц, служила хорошим укрытием.
Нефр-ка шепотом попросил богов воодушевить его и, зорко всматриваясь,
потер мочку уха, чтобы оно не уставало и не обманывало.
И тут же увидел рослого незнакомца в темном переднике, с мешком на
плече. Черты его лица издали, к тому же измененные лунным светом, казались
странными и даже уродливыми.
Нефр-ка унял свое волнение, чтобы душа незнакомца не почуяла его
душу, и неслышно двинулся за ним...
"Ведь сегодня день Сета, - вдруг вспомнил Нефр-ка, - черный день, не
предвещающий ничего приятного".
Он стал еще осторожнее, но продолжал преследование, оставляя условные
знаки по пути. Незнакомец шел к ступенчатой пирамиде. Не доходя до высокой
и длинной стены, окружавшей ее, взял правее и направился к усыпальнице
какого-то вельможи, давным-давно засыпанной песком.
Имя похороненного нигде не сохранилось, и усыпальница считалась
заброшенной.
"Но зачем?! И кто он?.. Как поведут себя духи знатных предков? А
боги: вмешаются или нет?"
Обогнув угол усыпальницы, грабитель - иначе его не назовешь! -
огляделся (Нефр-ка вовремя как бы превратился в камень) и принялся