"Андрей Амальрик. Нежеланное путешествие в Сибирь" - читать интересную книгу автора

поиски Зверева: богемные художники, молодые люди, выдающие себя за
писателей, престарелый поэт и даже почему-то водитель троллейбуса. Водитель
этот никакой роли в дальнейшем не сыграл, и я упоминаю его просто в виде
курьеза. Вся эта разношерстная компания сообщила Коренгольду, что Зверева
они пока не нашли. Тогда Коренгольд при всех сказал присутствующему там
моему знакомому, который в свое время приглашал меня со Зверевым к нему в
гости, что 26-го утром он увидится со Зверевым у его хорошего друга, об этой
встрече договорился "высокий человек в очках, у которого жена художница". Он
имел в виду дипломата. Однако такая маскировка была довольно наивной.
Находившийся в этой компании осведомитель немедленно сообщил об этой фразе
Коренгольда, об интервью в КГБ уже знали и решили не допустить его. Не
представляло большого труда установить, кто этот "высокий человек в очках, у
которого жена художница"; было известно также, что я знаком с ним и что я
хороший друг Зверева. Впрочем, сотрудники КГБ и без того полагали, что
интервью состоится при моем посредничестве, поскольку этот осведомитель
всячески пытался последние дни попасть ко мне, пока Коренгольд невольно не
выдал время и место встречи со Зверевым. После этого была проинструктирована
моя соседка, чтобы 26 февраля она была дома и немедленно позвонила, как
только ко мне приедут "иностранцы". Кроме того, видимо, было установлено
наблюдение у моего дома. Что было дальше, я уже писал.
Вскоре после ухода Коренгольда от Штейнберга вся эта сомнительная
компания все же увиделась со Зверевым, кажется, он сам зашел туда, и ему
сообщили, что его разыскивает американский корреспондент, чтобы взять
интервью. Зверев с интересом выслушал это, ничего не сказал и прямо оттуда
поехал в больницу, где его сразу же положили на операцию. Я не знаю, поехал
ли он туда, чтобы избежать встречи с корреспондентом или просто потому, что
ездил в больницу чуть ли не каждый день. Положили ли его на операцию, потому
что рано или поздно нужно было ее делать или потому, что имели указание
положить его именно теперь, я тоже не знаю. Осведомителя, который сообщил о
встрече, я видел за несколько месяцев перед тем у одной интересующейся
искусством девицы, не зная, разумеется, что это за человек и какую роль он
сыграет в моей судьбе. Это был молодой человек лет двадцати трех, очень
чистенький, сын крупного чиновника одной из виноградных республик, звали его
Володя Аниканов. Оказывается, он писал рассказы, и в тот вечер говорил о
том, что искусство должно нести людям положительные идеалы.
На следующий день после моего бегства выяснилось, что из попытки
устроиться на работу секретарем или библиотекарем к какому-нибудь историку
ничего не вышло. По-видимому, историки обладали большой долей осторожности.
Тогда я решился на довольно рискованный шаг. Я слышал, что журналу
"Советская милиция" требовался на временную работу корректор. С одним из
ответственных сотрудников журнала я когда-то вместе работал и надеялся
теперь, что он составит мне протекцию, не зная, разумеется, обо всех моих
передрягах последнего времени. Я не думал также, что чрезмерно тщательно
будут наводить справки о человеке, поступающем на незначительное место
корректора, да еще временно. Все мои документы были в полном порядке, я не
сидел в тюрьме, никто из моих родственников не жил за границей, вдобавок я
не еврей, что является негласным, но необходимым условием для работы в таких
учреждениях. Мысль защититься от милиции, устроившись работать в закрытый
милицейский журнал, сама по себе казалась мне очень любопытной, кроме того,
редакция находилась недалеко от моего дома, и я всегда в обед мог зайти