"Андрей Амальрик. Нежеланное путешествие в Сибирь" - читать интересную книгу автора

Я не хотел встречаться с Васильевым или вообще с кем-либо из 5-го
отделения милиции до тех пор, пока не выяснится вопрос о работе в журнале.
Однако в пять часов я позвонил в отделение и попросил соединить меня с
Васильевым.
- Пожалуйста, приходите сейчас же сюда, - сказал Васильев.
- К сожалению, я неважно себя чувствую, давайте отложим встречу на два
дня, - сказал я более или менее развязным тоном.
- Хорошо, - сказал Васильев после непродолжительного молчания,
приходите 5 марта в то же время.
Было ясно, что тянуть слишком долго нельзя, один эпизод указал мне на
это. Мои друзья, у которых я пока жил, вечером ушли в гости, и я остался
посидеть с детьми. Примерно часов в десять кто-то позвонил в дверь. Я
приоткрыл дверь, и по тому, как невзрачный человек в черном пальто, ни слова
не говоря, полез в квартиру, я понял, что дело плохо.
- Что вам угодно? - любезно спросил я. Не говоря ни слова, черный
человек показал красную книжечку.
- Вы не беспокойтесь, - сказал он, насладившись эффектом. - Я просто
хочу узнать у вас о соседях, - он указал на квартиру справа. - Что они за
люди? Но, - тут он предостерегающе помахал рукой, - никому ни слова об этом.
- Вам надо поговорить с хозяевами, - ответил я, - их сейчас нет, меня
просто попросили посидеть с детьми. О соседях я ничего не знаю, знаю только,
что сосед работает в милиции.
- В милиции?! - пораженный, переспросил агент и, пробормотав еще раз,
чтобы я никому не говорил ни слова, быстро удалился.
Очевидно, или он так глупо перепутал квартиру и сунулся к моим друзьям,
чтобы расспрашивать о соседе-милиционере, вместо того, чтобы у него навести
справки о моих друзьях, либо просто использовал обычный в наших условиях
предлог наведения справок о соседях для того, чтобы проверить, нет ли здесь
меня.
Поздно вечером, когда мы все сидели в маленькой кухне, я рассказал об
этом своим друзьям. Слева от них на площадке жил дворник, справа милиционер;
было совершенно ясно, что у моих друзей никто не стал бы наводить справки о
таких соседях. Кухня, где мы разговаривали, вообще была постоянным местом
наших откровенных бесед. Только некоторое время спустя я узнал, что в
квартире наверху, где жил член домкома, оперативники установили магнитофон и
прослушивали и записывали наши разговоры через вентиляционную решетку. Я
вспомнил тогда анекдотический разговор, который произошел у меня с
Маркевичем в его номере в гостинице "Украина". Маркевич пожаловался, что
Зверев не хочет заходить к нему в гостиницу.
- Зверев очень запуган, - сказал я, - а в гостинице, вероятно, шныряет
довольно много агентов КГБ, вдобавок во многих номерах установлены микрофоны
и подслушиваются все разговоры, что неприятно действует на впечатлительных и
нервных людей.
Не надо думать, что все это я говорил заговорщицким шепотом, Маркевич
был глуховат, и мне приходилось кричать во все горло.
- Пустяки, - спокойно сказал Маркевич, - я уже давно живу в этой
гостинице. Здесь все время что-то ломается: то гаснет свет, то не идет вода.
Наверняка и микрофоны давно уже не действуют.
Я думаю, Маркевич совершенно напрасно так пренебрежительно относился к
советской технике. Для многих в Москве микрофоны стали настоящим бичем: им