"П.Александр, М.Ролан. Увидеть Лондон и умереть" - читать интересную книгу автора

Когда я вижу тебя, мне почему-то трудно высказать то, что у меня на
душе. А ведь весной, когда ты навестил нас в Лейквью, я почувствовал, как
возрождается наша прежняя близость. Мы с тобою опять с полуслова понимали
друг друга!.. Разлука и время не ослабили нашу дружбу, ту самую дружбу,
из-за которой нас в Оксфорде - помнишь? - окрестили Кастором и Поллуксом.
Напротив, дистанция во времени и пространстве словно еще больше сблизила
нас, а присутствие Пат стало новым связующим звеном. А сейчас... Мне все
чудится, что я вижу тебя как бы через стекло, что я говорю с тобой по
телефону. Конечно, это моя неутихающая тревога загнала меня в собственную
скорлупу, лишила способности реально ощутить присутствие другого человека.
Вот почему я берусь за перо. Это моя последняя надежда восстановить живые
контакты - с тобою, с жизнью, со счастьем, а значит, и с Пат...
Был четверг, пятнадцатое сентября, когда Пат получила от матери
телеграмму. Всего три недели назад, а я бы мог поклясться, что с тех пор
прошли годы и годы. Моя жизнь теперь делится надвое - до телеграммы и после
нее. До - было счастье; это слово слишком затаскано, ему не под силу
выразить то, что было между мною и Пат. Ты так хорошо знаешь нас, Том, и
сумеешь меня понять. Ты знаешь Милуоки, и наше бунгало в Лейквью, и наш сад
на берегу Мичигана; Том, ты знаешь меня, а главное - знаешь Пат. Знаешь,
что меж нами царит (у меня не хватает духу написать "царила") полная
гармония. Мы двое были одно нераздельное целое. Многие этому удивлялись,
люди отказывались в это поверить. Им казалось невозможным, чтобы американец
и англичанка жили в таком полном согласии... Завистники не желали признать,
что после десяти лет супружества наша любовь не угасла. И однако это было
именно так - больше того, у нас даже не было детей, просто потому, что
вмешательство третьего существа в наш союз казалось нам недопустимым. Не
наказала ли нас за это судьба?
Итак, пятнадцатого сентября Пат получила телеграмму. Когда около шести
часов я вернулся из банка домой, Пат стояла в гостиной. Я как сейчас вижу ее
нежный профиль на фоне окна, а в окне сверкает озеро, и в лучах закатного
солнца волосы Пат отливают медью. Я сразу почувствовал что-то неладное;
обычно, когда я возвращался домой, она кидалась мне навстречу: даже
взглянуть на нее не успеешь - она уже замерла у тебя в объятиях...
Она первая заговорила:
- Мама при смерти. Я должна немедленно ехать.
Для меня это было как гром среди ясного неба. Я ужасно люблю Роз (я
зову свою тещу просто Роз) и знаю, что Пат очень привязана к матери, хотя и
нередко с ней ссорится. Да и кроме того, я никак не ожидал такой скверной
вести: Роз нет еще и шестидесяти, она удивительно молодо выглядит и,
насколько мне известно, ничем серьезно не болела. В прошлом году она
приезжала к нам на месяц и казалась еще более живой и энергичной, чем
всегда.
Я что-то пробормотал в ответ; Пат прочитала мне телеграмму, полученную
час назад. Может показаться немыслимым, но я никак не могу сейчас вспомнить,
читал я сам телеграмму или нет. Она была отправлена некой мисс Симонс,
сиделкой или компаньонкой, не знаю; там сообщалось, что у миссис Роз Стивенс
был сердечный приступ, что врач считает ее состояние крайне тяжелым и
советует дочери, миссис Патриции Тейлор, срочно приехать.
- Я звонила в агентство, - сказала Пат. - Есть рейс из Чикаго,
самолет улетает ровно в полночь. Я буду в Лондоне к вечеру.