"А.Я.Альтшуллер. Пять рассказов о знаменитых актерах (Дуэты, сотворчество, содружество) " - читать интересную книгу автора

"Роль Джервиса ("Джервис, страдалец чести", драма Ш. Лафона - АН. А.)
выполняет г-н Каратыгин, на котором одном сосредоточивается все внимание
зрителей" [13]; "Вот и в "Железной маске" (драма Г. Цшокке. - АН. А.) он был
решительно один" [14]: "Вся тяжесть пьесы ("Федор Васильевич Басенок",
трагедия И. В. Кукольника. - Л к. А.) лежит на нем одном, и оттого множество
подробностей в общем ходе пропадают" [15]. Обратим внимание на последнюю
фразу: "Множество подробностей в общем ходе пропадают". Значит, подобные
соображения рецензентов воспринимались не только как похвала "единственному
трагику", по и как определенный упрек. Такие укоры не звучали раньше, когда
в репертуаре преобладала классицистическая, романтическая драма и герой
Каратыгина закономерно был центром ее. Сейчас, в пору "натуральной школы",
особое значение стали придавать окружению, среде, и "одиночество" трагика
воспринималось критически. Да и сам Каратыгин давал повод к таким упрекам.
Привыкший "солировать", быть центром спектакля, Каратыгин считал, что
партнеры отвлекают от него внимание зрителей, а потому вообще недолюбливал
партнеров и даже жаловался, что они ему мешают. Ф. В. Булгарин, почти всегда
поддерживающий актера, не прошел мимо этих его суждении и иронически
написал: "Чтоб хорошие артисты и артистки (например, В. А. и А. М.
Каратыгины) не мешали другим актерам, первоклассные драматические писатели
предполагают писать пьесы-соло или пьесы-дуэты таким образом, чтоб отличные
артисты играли всегда одни или вдвоем, в лесу, окруженные деревьями, а не
различными действующими лицами" [16].
В "Уголино" Н. А. Полевого Каратыгину дали новую молодую партнершу Юлию
Линскую. Линская - Вероника вела любовные диалоги с Каратыгиным - Нино.
После спектакля домашние спросили его: "Ну, как новенькая, Базиль?" (дома
Каратыгина звали на французский лад). "C'est vulgaire", - ответил он. И вот
несостоявшаяся его партнерша очень скоро с громадным успехом стала выступать
с Мартыновым, "мартышечкой", как привык называть он ученика своего брата.
Да, новые времена, непонятные взгляды, странные властители дум...
Белинский продолжал писать о Каратыгине. После переезда в столицу он
получил возможность внимательно следить за творчеством актера. Белинский
приехал в Петербург 23 октября 1839 года, а уже 31 октября пишет подробный
отчет* о спектакле "Велизарий" с Каратыгиным в главной роли: "Г-н Каратыгин
принадлежит к числу тех художников, которые в высшей степени постигли
внешнюю сторону своего искусства. {...} Каратыгин создал роль Велизария. Он
является на сцену Велизарием и сходит с нее Велизарием... Я враг эффектов,
мне трудно подпасть под обаяние эффекта: как бы ни был он изящен, благороден
и умен, он всегда встречает в душе моей сильный отпор, но когда я увидел
Каратыгина - Велизария, в триумфе везомого народом по сцене в торжественной
колеснице, когда я увидел этого лавровенчанного старца-героя, с его седою
бородою, в царственно-скромном величии, - священный восторг мощно охватил
все существо мое и трепетно потряс его. {...} В продолжение целой роли
благородная простота, геройское величие видны были в каждом шаге, слышны
были в каждом слове, в каждом звуке Каратыгина; перед вами беспрестанно
являлось несчастие в величии, ослепленный герой, который
... видит в памяти своей
Народы, веки и державы {...}
Его игра становится все проще и ближе к натуре, так что видевшие его
два-три года назад теперь едва ли бы узнали" [17].
Мартынова В. Г. Белинский впервые увидел в Москве в сентябре 1838 года