"Генрих Альтов. Порт Каменных Бурь" - читать интересную книгу автора

сначала надо разобраться в другом и хоть как-то объяснить, почему машина
выбрала Зороха командиром "Дау".
От этих машин давно отказались, мне даже не удалось найти подробное их
описание. Я не могу доказать достоверность своей идеи. Пусть это будет
простое предположение, не больше.
Так вот, главная, на мой взгляд, особенность программы полета -
упоминание о вероятной встрече с чужой жизнью, достигшей высокого
развития. Необычная орбита Химеры еще до полета заставила как-то учитывать
эту возможность. А главная особенность выбора в том, что Зорох был самым
молодым из кандидатов. Я уверен, что машина, будь у нее такая возможность,
выбрала бы еще более молодого астронавта.
Машина считала, что представлять человечество при первой встрече с
чужой и более развитой цивилизацией должен человек очень молодой. В этом
есть своя логика. Разрыв в уровне цивилизаций мог оказаться настолько
значительным, что переставало играть роль, чуть больше или чуть меньше
знаний и опыта будет у астронавта.
Но, повторяю, я не берусь обосновывать выбор машины. Для меня важно
другое. Если молодость - главное (в данном случае) качество Зороха, то
многое становится понятным.
Два первых планера погибли. Будь на месте Зороха опытный космический
ас, он удвоил бы осторожность. У Зороха удвоилась смелость - он был молод.
Такой смелости нет оправдания, в ней нет смысла, если... если не
допустить, что со стороны смотрел некто, впервые видящий человека. Этот
"некто" не боялся каменной бури. Зорох тоже не захотел отступать перед
бурей. Мальчишество! Но Зорох, в сущности, и был мальчишкой.
В ту короткую ночь на чужой планете Зороху было тяжело. Астронавтика не
знает подобных случаев: штурму планет обычно предшествует систематическая
групповая разведка. Зорох был один. Три года, которые он провел на
корабле, - тоже одиночество, но совсем иное. Корабль тесен и обжит;
кажется, что за его пределами есть только пустота. Россыпь бесконечно
отдаленных звездных огней - это воспринимается умом, а не сердцем. В
кабине корабля свои масштабы: большой человек в окружении сильных и
послушных машин, а где-то там, в глубине обзорных экранов, маленькие
миры... Еще за час до спуска на Химеру Зорох мог одним взглядом охватить
всю планету. Когда же он, опустившись на горную площадку, открыл люк
планера, все изменилось. Мир приобрел иные масштабы, и в этих масштабах
человек стал лишь крохотной частицей, затерянной среди исполинских гор. А
потом, утверждая новые масштабы мира, началась каменная буря.
Машину, выбравшую Зороха, построили люди. Понятно, что такая машина
могла поставить знак равенства между молодостью и смелостью. Мне хочется
подчеркнуть другое: машина, видимо, вкладывала в понятие "смелость" нечто
большее, чем преодоление страха перед опасностью. Когда рушатся горы - это
страшно, однако во сто крат страшнее, когда рушатся привычные, казавшиеся
незыблемыми представления.
Машина (теперь я твердо в этом уверен) считала, что при встрече с чужой
разумной жизнью такое потрясение неизбежно. Поэтому она выбрала самого
молодого астронавта. Она рассчитывала на смелость иного, высшего порядка,
а Зорох начал просто с нерасчетливо смелого жеста...
Я не хочу никого убеждать: это мое рабочее предположение, и только. Но,
откровенно говоря, я рад, что Встреча (я привык обозначать это событие