"Борис Александрович Алмазов. Считаю до трех (Повесть) " - читать интересную книгу автора

разговора с матерью Вадим не желал иметь с Кусковым никакого дела. Он так
и сказал: "Без этого наши отношения невозможны. Я не хочу, чтобы тебя
разыскивала в моей квартире милиция". И мальчишка волей-неволей отправился
к себе домой для серьёзного разговора.
Странно ему было идти по своей улице. Словно это был не он, Лёшка
Кусков, а какой-то другой человек, который видел свою улицу издалека...
Он прошёл мимо школы, где последнюю неделю перед каникулами шли
занятия. Он заглянул в окна первого этажа: у третьеклассников было
торжественно от белых передников и новеньких красных галстуков, недавно -
двадцать второго апреля - их приняли в пионеры.
Лёшке стало неожиданно грустно оттого, что он больше никогда не
придёт в эту школу.
Он вспомнил педсоветы, двойки, контрольные и с облегчением сказал
себе, что теперь всё это позади. Но настроение почему-то не поправилось.
Он зашёл к Штифту. Штифт варил обед и тренькал на гитаре.
- Во! - сказал он, пожимая приятелю руку. - Мамаша гитару приволокла,
говорит - премию дали. Видал? Я не так гитаре радуюсь, а что не пропила
премию-то. Видал?
- А чего ты не в школе?
- Я с физкультуры отпросился: мол, живот болит. Охота на гитаре
играть. Во, уже получается...
Штифт закатил глаза под лоб и забряцал по всем струнам:

По тундре, по железной дороге,
Где мчится поезд Воркута - Ленинград...

- Вот тут у меня переход не получается...
- Как там? - спросил Лёшка.
- Да! - Штифт махнул рукой. - Мамаша плачет, а этот переехал! Вчера у
вас ночевали...
- Так! - Кускову захотелось что-нибудь разбить или поломать. - Теперь
всё ясно. Я дал ей время подумать, а теперь...
- Да погоди, погоди... - говорил Штифт.
- Чего годить! Сейчас соберу вещи, и всё!
Кусков выскочил на лестницу, взбежал к себе на пятый этаж. Дверь, к
его удивлению, оказалась незапертой. Навстречу ему выскочил мальчишка лет
пяти.
- Ты кто? - спросил он, насупив белёсые, как у Алёшки, брови.
- А ты кто? Что ты тут делаешь? - опешил Кусков и догадался, что это
тот самый сынишка Ивана Ивановича, которому нужна мать.
- Я - Колька, - сказал мальчишка. - А ты Алёша? - И такая радость и
надежда полыхнули в его голубых глазах, что вся Лёшкина злость прошла.
- Не! - пробормотал он. - Не... Я это... Я из школы. Пришёл узнать,
почему он школу мотает.
- Не Алёша, - поник мальчишка. - А я думал - Алёша.
Он, понурив голову, поплёлся в комнату, Кусков двинулся за ним.
- Нету Алёши, - с тяжёлым вздохом сказал Колька. - И где он - никто
не знает. Папа поехал в милицию заявлять, а мама в морг, где покойники
лежат. Она плачет всё время.
Кусков увидел, что в комнате у матери постель не смята, - значит,