"Борис Александрович Алмазов. Считаю до трех (Повесть) " - читать интересную книгу авторанежно-зелёные берёзы, сияло солнце, и во всю ширину автобусного окна было
синее небо. Лёшка часто разбирал тюбики с краской у Вадима в этюднике. Ему очень нравились названия на пёстрых наклейках. Например, "берлинская лазурь" и "охра светлая" или ещё "умбра натуральная", "краплак". Звучно и непонятно. Сидя за спиной у пишущего этюды художника, Кусков уже научился на глаз определять цвет и готовился к тому моменту, когда в подходящей компании можно будет сказать тоном знатока: "Этот натюрморт должен быть более охристый" или: "Тут явно не хватает ультрамарина..." Кусков даже подпрыгнул на сиденье! Вчера он относил в избушку этюдник, споткнулся о порог, этюдник раскрылся, и оттуда вывалились тюбики с краской. Лёшка стал торопливо укладывать их обратно... и он точно помнил! Там был ультрамарин. Несколько тюбиков. "Странно! - подумал мальчишка. - Зачем ему ещё ультрамарин?" - Ты чего? Заснул, что ли? - закричал ему водитель. - Слезай. Вот станция. Лёшка отыскал нужную дверь. Подал телеграмму. Сдачи оказалось три рубля семьдесят копеек! Капитал! - Нормально! - сказал Кусков сам себе. - Теперь нужно найти гастроном и можно будет купить хоть полкило конфет, а может, и больше... Смотря каких... - Кусков очень любил сладкое и стеснялся этого. Он вышел на привокзальную плошадь, где завивал пыль лёгкий утренний ветерок и два весёлых щенка гонялись за бумажками. У газетного киоска, там, где была автобусная остановка, на лавочке сидел какой-то мужчина. Мужчина обернулся, и Кусков обмер. Это был Иван Иванович! Лёшка так растерялся, что забыл закрыть рот, как ворона в жару. - Здравствуй, Алёша, - сказал своим сиплым моряцким голосом Иван Иванович. - Здрасте! - прошептал Кусков. - Вот, значит, как... - для чего-то сняв фуражку и вытирая блестящий козырёк рукавом, сказал Иван Иванович. - Вот, отыскал я тебя, значит... - Ну и что? - Кусков засунул руки в карманы. - Я и не прятался. И нечего было меня выслеживать... - Мать извелась вся, - укоризненно покачал головой моряк. - Ничего, - ответил Лёшка и хотел добавить: "Не умрёт", но не решился. Сейчас он себе очень нравился! Так здорово отвечал и не робел нисколько. - Я ломоть отрезанный! - сказал он как можно увереннее. - И нечего обо мне волноваться! Не пропаду! - Это конечно, - согласился Иван Иванович. - А всё ж оставил бы адрес. - Что ж она сама не приехала? Что ж она вас послала, если уж так волнуется? - Да болеют они. - Кто это - они? - Анна Николаевна да Колька, сынишка мой. Простудился, всё на балконе торчал... "Меня дожидался", - подумал Кусков. Он вспомнил, как малыш солил суп, |
|
|