"Борис Александрович Алмазов. Считаю до трех (Повесть) " - читать интересную книгу автораПошли, куда ты меня вела!
- Никуда я с вами не пойду, - вздрагивая от сдерживаемых всхлипываний, сказала девочка. - Сами идите. А я с вами никуда не пойду! - Ха! - развязно сказал Кусков. - А я дороги не знаю. - Не заблудитесь! Вот прямо, а обратно когда пойдёте, так по шоссе налево! Катя закрыла лицо руками и побежала по лесной дороге, её сарафан замелькал между берёзами. "Надо бы извиниться, - подумал Кусков и тут же решил: - А чего я такого сделал? Подумаешь, недотрога! Небось со своим Петькой целуется!" Но, хотя довод и выглядел вполне убедительным, Лёшке не стало легче, ему хотелось хлестать себя по щекам или раздеться догола и кататься по крапиве. - Ну и подумаешь! - крикнул он вслед девочке. - Думаешь, прощения побегу просить... И не подумаю... "Думаю, умаю, ю..." - замирая, ответило эхо. Кусков повернулся и зашагал между берёзами. Он попытался насвистывать, но губы дрожали, из них ничего, кроме шипения, не исходило... "Тоже мне нашла себе парня. Пентюха какого-то! Я чемпион города, а он трепач, да и всё! - утешал себя Кусков. - И если она этого не понимает, то ей же хуже!" Он снова вызвал в воображении замечательную картину, как приедет на машине, теперь уже в посёлок, вместе с Вадимом и научной экспедицией, чтобы обследовать крепость на болоте, как будет сидеть в президиуме, а в зала, и не посмотрит. "Вот тогда она поймёт!" Но что именно должна понять Катя, Кусков не успел придумать. Он вздрогнул от неожиданности - из-за поворота навстречу ему вырос огромный пятиметровый чёрный крест. Здесь дорожка круто поворачивала, и казалось - крест пытается схватить путника широко раскинутой перекладиной и не пустить дальше. - Как бы не так! - сказал Лёшка, обходя крест стороной. - Подумаешь, убежала, да я и сам дорогу найду. Но вперёд он двинулся медленнее. Шагов через сто он вышел на поляну с аккуратно подстриженной травой. (Кусков ещё подивился, что здесь в лесу кто-то стрижёт траву, как на городском газоне.) В центре зелёной весёлой полянки стояла труба. Лёшка подошёл поближе и увидел, что это печь. Такая, как была в доме у деда Клавы, такая, как в той деревне на Владимирщине, где родился сам Лёшка. Только те печи были белёные, иногда с голубым изразцовым бордюром, а эта была чёрная, словно обгоревшая. Вокруг неё пламенели искусно посаженные тюльпаны. "Здесь была деревня Староверовка", - было написано на бронзовой доске, что закрывала под вместо заслонки. Вторая доска - больше и массивнее, эта была укреплена на боку печи. "Вечная память павшим за Родину!" Дальше шли в два столбца фамилии. "Партизаны", - было написано над одной колонкой. "Заживо сожжённые жители деревни". Кусков перечитал эту строчку несколько раз. "Заживо сожжённые... заживо сожжённые..." Торопливо пробежал он |
|
|