"Андрей Аливердиев. Проходящие сквозь." - читать интересную книгу автора

вообще, но скорее всего дело тут состоит в том, что пока рисунок
создается, подсознание автора оживляет его невидимыми, но ощущаемыми
(правда, к сожалению, только автором) чертами, которые потом развеиваются,
ибо недостаток таланта или умения не придает им "твердой" основы в виде
линий на бумаги, а наоборот рисует лишние лишенные жизни линии. Талант же
настоящего художника-графика и состоит в том, чтобы эти невидимые черты,
как раз и получили материальную основу в виде точных линий. И когда
рисунок действительно хорош, его внутренняя жизнь передается любому
смотрящему, если последний обладает хоть маломальской долей творческого
мышления.
Так вот, жизнь из представших моему взору рисунков била, как
извергающийся гейзер. А то, что изображали они демонов, поедающих друг
друга мертвецов и прочую мерзость, производило то еще впечатление. Не
сочтите меня сумасшедшим, но эти рисунки, как бы втягивали смотрящего
вовнутрь.
Я резко пролистал страницы, и напоролся на цветную вставку, выполненную
в том же, так сказать, жанре, но уже в масле. От нее на меня пахнуло таким
жаром, то я в ужасе захлопнул книгу.
Повторюсь, что я не сумасшедший и не очень суеверный, но мне
показалось, что изображенные на ней демоны вот-вот прорвут эфемерную грань
глянцевой бумаги, и окажутся передо мной.
Я еще раз осторожно, открыл книгу, на этот раз на страницах дневника. И
в этот момент в комнату зашла Юля.
Она буквально вырвала книгу из моих рук. Единственное, что я успел
прочитать, было:
"Друзья спрашивают меня, читаю ли я сам то, что пишу. Думаю, они
подкалывают меня. Но правда состоит в том, что, закончив Рукопись, я так
ни разу не заставил себя открыть ее вновь. Она живет своей жизнью, и эта
жизнь ужасна. Несколько раз я пытался сжечь ее, но она сильнее меня..."
- Никогда не трогай эту книгу!! - сказала она мне.
- А что в ней такого?
- Ты наверно уже успел ощутить это на себе. Она живая.
- ???
- Это последняя книга Хармса. Написав ее, он сошел с ума.
- Судя по тому, что я успел увидеть, последнее могло произойти
несколько раньше, - к месту повторил я остроту, вычитанную когда-то у
Роберта Асприна.
- Может быть, - согласилась она, так что я не совсем понял, оценила ли
она мою остроту или нет, - Но он был не просто сумасшедшим.
- То есть?
- Ты знаешь, как он умер?
- ???
- Его нашли разорванным на части в закрытой палате. Тело так и не
удалось опознать. Кстати, все, кто решался до конца прочесть его рукопись,
тоже сходили с ума. Не случайно, как видишь, сама Рукопись не набрана, а
ротапринтно воспроизведена. Кстати, типография, где она печаталась,
сгорела с большей частью тиража. Так что это раритетное издание.
- Да, ну, - иронично произнес я, хотя, памятуя о собственных
впечатлениях, начал в это верить. - А вот цветные рисунки. Трудно
поверить, что они сделаны той же рукой, что и графика.