"Андрей Аливердиев. Скиталец" - читать интересную книгу автора

кровать.
"Интересно, на каком языке мне с ними говорить", - подумал я. Наверно,
надо бы на немецком, но тут было маленькое осложнение. Я не говорил
по-немецки. И вообще, в совершенстве знал только русский. Прилично -
английский, немного - французский, итальянский и сербскохорватский.
Немецкий же язык как-то остался вне поля моих интересов. Может быть,
потому что в нашем мире большинство нужных мне немцев, как, впрочем, и
итальянцев, говорили по-английски. Но, скорее, потому, что просто
невозможно объять необъятное.
Вошедшая медсестра прервала ход моих мыслей. Выглядела она словно
вышедшей из старых европейских фильмов.
Ей было что-то порядка двадцати. Блондинистая, миловидная, но ничего
особенного.
- Гутен морген, - поприветствовал я ее, как мог, изображая немецкий
акцент.
"Хорошо еще, что я по ошибке не сказал "хэндохох", - подумал я и
улыбнулся - Гутен морген, - ответила она мне, тоже улыбнувшись, после чего
добавила еще что-то, из чего я понял только оберлейтенант, но догадался,
что это меня спрашивают о самочувствии.
- Гут, - ответил я, но так как говорить все надо было, спросил, -
Говорите ли русски?
За каким-то чертом сказал я это на сербский манер.
- Конечно, - ответила она. - Я ведь русская. Но неужели мой немецкий
так плох.
- Отнюдь, - ответил я, - Но я предпочитаю разговаривать с людьми на
родном языке. Особенно, если владею им в совершенстве.
Вы не представляете, как я был доволен своей последней фразой, слова
которой настолько соответствовали действительности, что провели бы любой
детектор лжи.
- Хорошо, господин оберлейтенант СС, я рада, что вам уже лучше.
Возьмите термометр.
- Хорошо... Но зачем так официально.
Можете называть меня по имени. Кстати, я еще не знаю вашего имени.
- Люба.
- Очень приятно. Красивое русское имя.
- У вас, Гер Генрих, тоже красивое имя, - это немецкое слово звучало
скорее как "хер", и я немного поморщился.
Генрих. Значит, в этом мире я переделал свое имя с французского на
немецкий лад. Итак, я уже знал, что я - обер-лейтенант Генрих. Фамилия,
вероятно, осталась той же. Может быть, исчез или переделался русский
суффикс. Но увижу паспорт - разберусь. Надо выяснить, как же я здесь
очутился.
- Извините, я не совсем хорошо помню.
Как я здесь оказался?
- Вы попали к нам с сотрясением мозга после подавления бунта
заключенных.
- Странно... Ничего не помню, - на редкость откровенно сказал я.
- Это бывает. У вас был сильный удар по голове. Вы пролежали без
сознания почти три дня.
- Неужели?!