"Игорь Алимов. Не там проснулся" - читать интересную книгу автора

Так и здесь: раз решил - кремень. Ноги в джинсы, руки в плащ, кепку на
голову и вперед - к людям. К народу. Народ правду видит. Народ нутром чует.
Первые шаги за пределами родного подъезда давались Концову нелегко.
Боязно было видному критику: а ну как кто из-за угла выскочит да и заорет
что-нибудь про многотомные комментарии к записным книжкам Цветаевой или, не
дай бог, выяснится, что посередь Москвы устроили заповедник "Тихий Дон" в
натуральную величину. Глюки - они и есть глюки глюкавые. Рехнуться недолго.
Но нет, ничего, обошлось. Народ вокруг смирно спешил по своим делам,
транспорт опять же исправно ездил туда и сюда, все выглядело
привычно-обычно, ларьки у метро...
- А что, - подошел на пробу с вопросом Концов к румяному молодцу в
аккуратной бороде, дежурившему рядом с заваленным книгами широким лотком, -
нет ли чего из хороших, настоящих книжечек, ну там, "Больше Бена" или,
скажем, "Низшего пилотажа"?
- Какого-какого пилотажа? - искренне заинтересовался торговец. - Если
вам про авиацию, то вот есть про Талалихина подарочное издание, только с
утра привезли пять штук, может, вы про эту? Или вот - "Пушкин в
стратосфере". В коробочке и с тремя дивиди. Дорого, конечно, зато какая
книга! Интерактивный Пушкин...
- Нет-нет, - безнадежным жестом остановил его Концов, - не надо
интерактивного... - Пристально оглядел золоченые корешки солидных томов
собраний сочинений и, заметив недоумение на лице румяного, срывающимся от
отчаяния голосом подпустил туману: - А что, как там... дворец Булгакова,
это... открыли? Вы... не знаете?
- А как же! - заулыбался торговец. - В лучшем виде! Президент был,
Лужков, Селезнев, Жириновский... Да куда же вы?
Домой Концов возвратился крупной рысью. Сердце билось с перебоями, но
видный критик, превозмогая пошлую немощь, единым духом взлетел к себе на
пятый этаж и, лишь захлопнув дверь и прижавшись к ней спиной, позволил себе
отдышаться.
- Талалихин... - бормотал он, закатив очи. - Пушкин... в стратосфере...
Да у него даже Акунина нет ни одного! А Никитин?! Где Никитин? Куда делся?!.
Мир сошел с ума.
Концов, яростно сбросив плащ, ринулся к своим книжным полкам, стал
хватать тома трясущимися руками.
- Ну пожалуйста... Ну хоть какая-нибудь Марини-на... Или Дашкова... Я
же помню, было! Вот тут, за альбомом Дали прятал... Ну хоть листочек! Хоть
что-то!
Но лишь ненавистная глазу великого критика мировая классика, такая
простая и на раз понятная, во всех мыслимых и немыслимых обличиях сыпалась с
полок, а посреди комнаты застыло, распластанное, роскошное издание Марка
Шагала, раскрывшееся по злой прихоти судьбы на малоизвестной картине "Чехов
в красном".
Но Иван Концов, как вы помните, был человек слова, стремительно
переходящего в дело. И когда сумерки легли на город бледный, и утих весенний
птичий гомон, и вдали стали так редки звуки автомобильных рожков победных,
он, перекопав всю свою небольшую холостяцкую квартирку, нашел-таки на
антресолях, в дальнем углу, траченный временем и забвением одинокий томик в
потускневшей обложке, изображавшей выходящего из моря говна закованного в
причудливую броню рыцаря с офигенной рыцарской принадлежностью в руках;