"Данте Алигьери. Монархия " - читать интересную книгу автора

каким образом способен действовать кто-либо в соответствии с нею? Отсюда
явствует, что чем справедливый могущественнее, тем шире будет простираться
справедливость в своем действии.

На основе этого разъяснения будем аргументировать, следовательно, так.
Справедливость имеет в мире высшую силу тогда, когда она свойственна тому,
кто обладает высшей волей и властью; таковым является один лишь монарх;
следовательно, только присущая монарху справедливость обладает в мире высшей
силой. Этот просиллогизм38

строится по второй фигуре39

, с подразумеваемым отрицанием, и он подобен следующему: всякое В есть
А, только С есть А, следовательно, только С есть В. Или, что то же: всякое В
есть А; ничто, кроме С, не есть А, следовательно, ничто, кроме С, не есть В.
Первое предложение становится очевидным из предыдущего разъяснения; второе
доказывается так, - сначала в отношении воли, а затем в отношении
возможности. Для уяснения первого пункта, в отношении воли, следует
заметить, что справедливости более всего противоположна алчность, как это
дает понять Аристотель в пятой книге "Никомаховой этики". Когда алчность
[c.38] совершенно упразднена, ничто уже не противится справедливости; отсюда
положение Философа: то, что может быть определено законом, никоим образом не
следует предоставлять усмотрению судьи, и это нужно делать из опасения
алчности, легко совращающей умы человеческие. Так, стало быть, где нет
предмета желаний, там невозможна алчность; ведь когда разрушены предметы
страсти, там не может быть и самих страстей. Но монарх40

не имеет ничего, что он мог бы желать, ведь его юрисдикция ограничена
лишь Океаном, и этого не бывает с другими правителями, чья власть ограничена
властью других, например, власть короля Кастилии - властью короля Арагона.
Отсюда следует, что монарх может быть чистейшим носителем справедливости
среди смертных. Кроме того, если алчность в некоторой, хотя бы и в малой,
степени затуманивает прирожденную справедливость, то благоволение, или
подлинная благожелательность, укрепляет и проясняет ее. Следовательно, в ком
может быть подлинная благожелательность в наивысшей своей степени, в том
может занять главное место и справедливость. Таков монарх; следовательно,
при его наличии справедливость - сильнее всего, или может быть сильнее
всего. А то что подлинная благожелательность приводит к торжеству
справедливости, можно заключить из следующего. Алчность, презирая
человеческую [c.39] сущность, ищет другого блага41

, вне человека, а любовь к ближнему, презирая все прочее, ищет бога и
человека, и стало быть, благо человека. А поскольку среди человеческих благ
самое важное - жить в мире (о чем сказано было выше), и его создает в
наибольшей и наивысшей степени справедливость, постольку благоволение в
наивысшей степени укрепит справедливость, и тем больше, чем само оно больше.
И что монарху более, чем всем остальным людям, должна быть присуща подлинная
благожелательность, становится очевидным из следующего. Всякий, чувствующий
благожелательность, тем более ее испытывает, чем ближе он к проявляющему это
чувство; но люди к монарху ближе, чем к другим правителям, следовательно,