"Татьяна Алферова. Рефлексия" - читать интересную книгу автора

странные и смутно знакомые персонажи: "вечные" старушки с быстрыми глазками,
пятеро мужчин в старинной одежде и котелках, крестьянин, похожий на ожившего
мертвеца, пастух и земледелец с лицами неандертальцев. Они исчезали в
глубине коридора, множась и повторяя сами себя, как матрешки, уменьшаясь в
размерах по мере удаления: большой пастух в начале, точно такой же средний
пастух персонажей через пятнадцать, маленький пастух, совсем маленький,
сливающийся с полом коридора, исчезающий. Она поняла, что все они ждут ее,
но не знала зачем: помочь, или помешать. Их обращенные на нее взгляды,
спокойные и равнодушные, не давали ответа.
Она предположила, что сейчас получит какой-нибудь приказ или знак, но
ничего не происходило. Так же недвижимы оставались фигуры, так же смотрели
на нее, не поймешь, судьи или защитники. Привыкнув немного к новому своему
положению и приглядевшись, она различила свет и движение в глубине коридора.
Словно бы большой растревоженный улей открылся ей, но в отличие от снующих
взад-вперед пчел, еле различимые отсюда тени прибывали и прибывали, и ни
одна не двигалась в обратном направлении. И в тот же миг пелена спала, или
она привыкла к новому зрению: открылось множество коридоров, одни были явно
чужими, в других она видела себя, вернее свое тело, в разных ситуациях, в
разном возрасте. Нелинейность времени со всей очевидностью подсказывала
решение, давала долгожданный знак. Если так просто проникнуть туда, в любое
прошедшее время и место, стоит только отправиться нужным коридором, значит,
еще можно что-то изменить, значит, ничего окончательного не существует. А
главный коридор, тот первый, к "улью", никуда не уйдет от нее. То есть,
она... Она никуда от него не сможет уйти. Даже если изменит то, что хочет
сейчас изменить. Но рассуждения пагубны, когда требуется действие, это она
хорошо помнила.
Оглянувшись на сторожей: старушек, пастухов и прочих, она не увидела
одобрения в их глазах, да и не ждала его. Но не увидела и осуждения. Она
знала, что времени достаточно, больше месяца: месяц и одна декада. Можно
успеть. Быстро нашла нужный коридор и отправилась туда, где

Валера

Книжный развал на углу проспекта Космонавтов и улицы Типанова не
считался бойким местом. Улица Типанова, хоть и называлась улицей, была шире
проспекта и служила оживленной трассой, соединяющей два района города.
Машины и автобусы проносились мимо книжного лотка, не задерживались. На
"Космонавтах" движение замедлялось, появлялись пешеходы и собаки, чуть
дальше от перекрестка вырастали две аллеи, засаженные дубами, каштанами и
разномастными кустами, одинаково нищими и голыми зимой. Спальный район
поставлял редких покупателей, вернее покупательниц: домохозяек, рано
заканчивающих работу учительниц трех близлежащих школ, бесконечно свободных
студенток, молодых мамочек с деточками в колясочках и без, бодрых
пенсионерок, продавщиц из соседнего хозяйственного магазина. Дамочки
разглядывали книги, некоторые вступали в разговор, но покупали мало, без
охоты. Это место себя не окупало, как и предыдущее, значит, предстоял
очередной переезд.
Валера злился на незадавшуюся торговлю, на мозглую погоду, на глупых
теток, которым ничего не нужно, а больше всего на худой ботинок: нога
промокла и замерзла. Чего ради он послушался матери и не обул новые сапоги?