"Татьяна Алферова. Память по женской линии" - читать интересную книгу авторасделаешь. Нянька берет твердую зеленую ягоду бузины, надо бы снизку бус из
нее собрать, как покраснеет, подносит к капризному фарфоровому ротику: - Ешь, барыня. Матушка ты моя! Неуловимое движение, и бок ягоды теряет округлость, на глянце проступает отпечаток крохотных зубов. - Ай! - нянька пугается, роняет куклу в зыбку, рядом с Мишаткиной головой в оборчатом чепчике. Миша пугается, разражается слезами и криком. Парчовая барыня недобро усмехается, и нянька забивается под лавку, редко выглядывает оттуда. Кукла разлепляет ручки - или это воздух дрожит, кукла приподымает пышную юбку, подступает к младенцу. Нянька уж знает, что последует, но нет сил крикнуть, страшно двинуться. Вот раззолоченный подол покрывает маленькое личико, мальчик краснеет, выгибается, но тряпочные ручки удерживают подол; тельце вздрагивает нечасто, потом синеет. Кукла откатывается в сторону. Няньке делается все равно, слезинки у ней высыхают, как и светлая дорожка под носом от жаркого испуганного дыхания, она подходит деревянными шагами к зыбке, натягивает покрывало на ребенка и, скорее чувствуя, чем видя в окне приближающихся Анну и Осипа, разражается криком. Я вздрагиваю, просыпаюсь. Кока несет прямо в постель горячую ватрушку с творогом, ее нельзя брать руками - обожжешься, хватаю ртом с тарелки, все равно обжигаюсь и старательно не смотрю туда, где ночью сидела кукла. Ни следующую неделю, ни послеследующую не спрашиваю Коку про куклу, а взрослые делаются смешными и нестрашными от выпитого кагора, я, наконец, решаюсь: - Баба Кока, а где та кукла в парчовой юбке, которая была, когда мы с тобой ночевали? - Какая кукла? Тебе приснилось? - говорит Кока, и глаза ее смеются, а дед Коля настораживается. - Ну что ты, Николай, ребенка слушаешь? Я уже знаю, что Кока продает иногда вещи, тайком от деда, так надо, наверное, но разве старую куклу кто-нибудь купит? Или Кока говорит правду? Правда, приснилось? 8. ЦВЕТЫ ЕЕ ПАМЯТИ Она прожила девяносто шесть лет, пережила мужа, младшую сестру, двоих из своих детей, голод, войны, революцию и слепоту. Она была самым счастливым человеком из всех, кого я знала. "Здравствуйте, мои дорогие Лена и Танечка, шлю я вам свой привет и сердечные пожелания, а также шлет привет папа и дедушка" - этой формулой начинались письма, написанные ею, но с обязательной ссылкой на деда. Уважение к мужу и близким в любых формулах являлось величиной постоянной. Трудно выделить какой-либо эпизод из ее многоцветной жизни, всего много, а |
|
|