"Татьяна Алферова. Память по женской линии" - читать интересную книгу авторауслышала:
- Жаль, что я мало красоты видела. Тотчас она задремала, утомившись. Я решила, что это о цветах, ведь о них были последние фразы. Лишь после ее смерти поняла, что цветы ни при чем. Трудно понять, когда живешь в другом масштабе; он включает разные города, события чужих жизней, лишние и нужные книги и куда меньше масштаба семьи. 9. ЧУЖАЯ ПАМЯТЬ Как эпически строго ровнялись мои воспоминания. Побуждение, подобное тому, что толкает детей разбирать любимые игрушки, рассекать беззащитное ватное нутро, потащило меня на встречу с теткой, некровной родней - копаться в ее памяти. Зачем? Все рухнуло. Пусть у каждой памяти своя правда, никогда им, сложившись, не создать новую, общую. Мы, я и тетка, сидели за столом с блинами и клубничным вареньем удивительного розового цвета, на меня сыпались один за другим неканонические эпизоды, страшные и грубые. Чужая жизнь в чужой памяти. Куда делся МОЙ дед? Только ЧУЖОЙ мог кричать на жену, еле дошедшую до дома по рыхлому снегу в валенках, хлюпающих от крови после посещения деревенской акушерки, забившуюся на полати - на горячие полати с кровотечением! - безуспешно решение без его участия. А какое еще решение, если в доме уже четверо детей, а на дворе шаром покати: голод. Только чужой дед мог забрать у жены свои продуктовые карточки, когда приехали сын с невесткой: - Тебя должны дети кормить! Чужой дед порубил топором рукавицы-наголицы, убранные невесткой в более подходящее, как ей казалось, место: - А, мои наголицы помешали! - и опять забирать карточки и отдельно от всех питаться, чужой, неродной дед. Мой дед любил выпить, знал крестьянскую работу. ЧУЖОЙ не брал в рот ни капли спиртного и не умел даже косить. Не наклонялся за бревном, чтобы подбросить в печь: садился на корточки с прямой спиной - тетка объяснила, что врач не велел утруждать спину, я восприняла жест как преувеличенное уважение к своей персоне - не поклонись. Незнакомая бабушка не жаловалась, тихо плакала в уголке. Когда дед одним из первых вступил в колхоз. Когда продал дом в деревне и повез семью в город - не в дом, им позже выделили для жилья склад; повез жить в обоз, к себе на работу. Когда больной дед незадолго до смерти заставлял бабушку себя одевать, чтобы выйти на улицу - а брюки-то не натягиваются, ноги не двигаются - и махал бессильной рукой, заявляя: - Каким я был, таким |
|
|