"Татьяна Алферова. Память по женской линии" - читать интересную книгу автора

услышала:

- Жаль, что я мало красоты видела.

Тотчас она задремала, утомившись. Я решила, что это о цветах, ведь о
них были последние фразы. Лишь после ее смерти поняла, что цветы ни при чем.
Трудно понять, когда живешь в другом масштабе; он включает разные города,
события чужих жизней, лишние и нужные книги и куда меньше масштаба семьи.

9.  ЧУЖАЯ  ПАМЯТЬ

Как эпически строго ровнялись мои воспоминания. Побуждение, подобное
тому, что толкает детей разбирать любимые игрушки, рассекать беззащитное
ватное нутро, потащило меня на встречу с теткой, некровной родней - копаться
в ее памяти.

Зачем? Все рухнуло. Пусть у каждой памяти своя правда, никогда им,
сложившись, не создать новую, общую.

Мы, я и тетка, сидели за столом с блинами и клубничным вареньем
удивительного розового цвета, на меня сыпались один за другим неканонические
эпизоды, страшные и грубые. Чужая жизнь в чужой памяти. Куда делся МОЙ дед?
Только ЧУЖОЙ мог кричать на жену, еле дошедшую до дома по рыхлому снегу в
валенках, хлюпающих от крови после посещения деревенской акушерки,
забившуюся на полати - на горячие полати с кровотечением! - безуспешно
баюкающую боль по нерожденному ребенку. Кричать, зачем жена посмела принять
решение без его участия. А какое еще решение, если в доме уже четверо детей,
а на дворе шаром покати: голод. Только чужой дед мог забрать у жены свои
продуктовые карточки, когда приехали сын с невесткой:

- Тебя должны дети кормить!

Чужой дед порубил топором рукавицы-наголицы, убранные невесткой в более
подходящее, как ей казалось, место:

- А, мои наголицы помешали! - и опять забирать карточки и отдельно от
всех питаться, чужой, неродной дед.

Мой дед любил выпить, знал крестьянскую работу. ЧУЖОЙ не брал в рот ни
капли спиртного и не умел даже косить. Не наклонялся за бревном, чтобы
подбросить в печь: садился на корточки с прямой спиной - тетка объяснила,
что врач не велел утруждать спину, я восприняла жест как преувеличенное
уважение к своей персоне - не поклонись.

Незнакомая бабушка не жаловалась, тихо плакала в уголке. Когда дед
одним из первых вступил в колхоз. Когда продал дом в деревне и повез семью в
город - не в дом, им позже выделили для жилья склад; повез жить в обоз, к
себе на работу. Когда больной дед незадолго до смерти заставлял бабушку себя
одевать, чтобы выйти на улицу - а брюки-то не натягиваются, ноги не
двигаются - и махал бессильной рукой, заявляя: - Каким я был, таким