"Марианна Алферова. Гробницы Немертеи" - читать интересную книгу автора

хватало. Какой-то малости... Как и всем другим версиям.

ЕЩЕ ОДИН РИСКОВАННЫЙ ШАГ

1

Атлантида ушел к себе, чтобы попытаться разобраться с происходящим и
наметить план дальнейших действий. Первым делом он сделал голограммы белой
керамики. При ближайшем рассмотрении она показалась еще больше похожей на
критские "белые молочные чаши". Потом археолог растянулся на кровати,
закинул руки за голову и закрыл глаза. Почему-то сразу представились
"культурные" орбиты - эллипсы размазанных по орбитам бесчисленных
произведений искусства, измельченных и обращенных в пыль, и на этих
странных подносах расставлены были белые лепные чаши и черные кувшины
Немертеи. А в центре, там, где полагается быть ядру, сидел человек в позе
Будды. Глаза его были закрыты, и он улыбался. Платон тряхнул
головой-верно, он задремал, но спал лишь несколько мгновений. А спать
сейчас не стоит. Никто из трех обитателей Немертеи не внушал ему
доверия-всех он подозревал, сам не зная в чем. Планета полна загадок и
опасностей. А поведение этой троицы загадочно не меньше... И... И вдруг
зазвучала музыка. Она звучала отовсюду - сверху, снизу, из коридора. Пение
неземных голосов, звучание неслыханных инструментов. Волна звуков подняла
и унесла Платона. Он плыл и плыл, а в хор вступали все новые голоса.
Появилось странное ощущение, какое бывает только меж сном и явью когда ты
уже не бодрствуешь, но еще не спишь, но стоит уловить этот миг - и сон
непременно отступит. Но здесь минута проходила за минутой, а он
по-прежнему плыл по граничной черте. По одну сторону лежал один мир, по
другую - иной. А он был между, и был абсолютно счастлив. Он падал в сон,
но падал без ускорения. И ощущение счастья все нарастало, пока наконец не
стало невыносимым. Платон поднялся. Музыка все звучала. Он крикнул - ему
ответил хор - десятки, сотни голосов. Атлантида выскочил из комнаты.
Побежал. Не сразу сообразил, что бежит не по знакомому коридору, а по
длинной галерее. Слева шли колонны из голубого немертейского камня с
винтообразными каннелюрами. Галерея сменилась мраморной лестницей,
лестница - огромным залом. В полированном зеркальном полу отражались
гирлянды неярких светильников то молочно-белых, то розовых, то золотых. И
в центре каждого застыла светлая точка-это плавали в воздухе огромные
светляки. Зал с трех сторон окружали аркады, потолок был черен и усыпан
звездами-только звездами куда более яркими, чем настоящие. Посреди зала
стояли два трона из темного дерева. И стены, и колонны аркады оплетали
причудливые золотые узоры. Музыка внезапно смолкла. Вместе с тишиной
обрушилась тьма, абсолютная, мягкая, бархатистая, мрак слепоты, а не ночи.
Когда же Платон вновь что-то смог различать, то увидел, что стоит в
столовой. Окна в комнате открыты, и повсюду роились огромные,
мелочно-белые светляки. Но им было далеко по размерам и силе свечения до
призраков из только что виденной галлюцинации. Атлантида обошел столовую.
Прислушался. Тихо. Лишь слабое стрекотание каких-то местных насекомых
доносилось снаружи, да еще далеко за холмами кричали то ли птицы, то ли
земноводные, и крикам вторил хохот какой-то твари, очень похожий на смех
сошедшего с ума астронавта, Может, ему приснились льющиеся отовсюду звуки