"Любовь Алферова. Ночь в ином измерении" - читать интересную книгу автора

- Нет, он не сон твой, - твердо-оборвал Рэй. - Ты зря отзываешься на
его тоску. Он грустит о своем мире, где уже встретил твое подобье. А вам не
суждено соединиться. Грань между мечтой и грубой материей непреодолима,
хотя порой и кажется зыбкой. Ступив за эту грань, ты погибнешь. Потому
оставь свою пустую печаль. Она от несовершенства. Ты трудное дитя, Рола.
Для нас - не от мира сего, и для них - не от мира сего. Давай-ка опустимся
в зал регулировки полей и достойно проводим нашего заблудшего гостя..
Втроем они спустились в бассейновую чашу зеленого зала к аппаратам,
властным над полями душ. Кудашов был подавлен, Рола как будто спокойна, но
отрешенность ее прежде выразительных глаз вызывала неопределенные опасения.
Все расселись у пультов лицом друг к другу. По выражению Рэя можно было
догадаться, что он готовится сказать напутствие, некий ученый завет
отлетающему в свой отсталый мир Кудашову.
- Отправь меня с ним, Рэй! - вдруг поднялась с места Рола. Голос ее
звенел необыкновенной мощью, словно эхо каменных сводов усиливало его. - Я
знаю, моя тоска струится из того мира,
- Безумная! Там небытие! - бросил Рэй сердито,
- Пусть! - Она вскинула руки: не то молила простить, не то давала
клятву неведомым небесам чужой земли.
- Не смей! - крикнул Рэй, теряя свое величие. Но женщина успела
коснуться роковой клавиши на пульте.
Это было как внезапный шаг в пропасть. Напрасно с воплем рванулся к
ней Рэй, напрасно исступленно бил пальцами по пульту. Сотни несоединенных
красочных мазков дрожали там, где только что стояла она.. Кудашов онемел.
Настала неживая тишина, которую внезапно и нелепо потревожило издавна
знакомое Кудашову шарканье суконных тапок соседки Рикардовой. Он широко
раскрыл глаза. Дряхлая старуха пересекала белый зал, с натугой держа в
ревматических руках продолговатую, величиной в человеческий рост картину,
скромно обрамленную черным деревом. На полотне, застыла Рола с воздетыми
руками, на ее лице читалось горькое торжество.
- Конец, - вымолвил Рэй. Глаза его погасли, превратились-в черные
провалы на бескровном лице. Пуст был и темный, искривленный мукой рот.
Гордый лик мудреца стал трагической маской.
До Кудашова донесся гулкий, словно с высоты, голос:
- Дух самоотвержения возобладал в ней. Им она маялась среди нашего
равновесия. О! Я распознал это поздно. Как дурной доктор, поставил диагноз
после смерти. Рола стала нетленным творением в тленном мире. Но ты,
пришелец, не торжествуй. Ты обречен любить мечту, как я скорбеть об утрате.
Ступай!
Раскаты его голоса вызвали у Кудашова болезненные судороги. Потом тело
сделалось будто чугунным, а взгляд слепым, словно он попал в ящик, обшитый
черной тканью. Воздух иссяк - началось удушье. Он закричал, сопротивляясь
смерти.
-Э! Да ты здесь! - Деревянная стена раскололась, проем залило мутное
Электричество. В полосе света стоял толстый Дробинин, изумленно тараща
нетрезвые глаза: - Что это тебе вздумалось прятаться от меня в шкафу? Во
псих! Ведь задохнуться мог.
Теперь уж мир был реален донельзя. Кудашов действительно, скорчась,
сидел в собственном шкафу, а подвыпивший Дробинин перед открытой дверцей
ждал объяснений и надо было прилично солгать, чтоб не прослыть рехнувшимся