"Иван Алексеев. Глеб" - читать интересную книгу автора

создание похожее на Глеба, родственное ему. Уж общий язык они бы нашли. Глеб
гнал от себя столь невероятное предположение, но оно уцепилось в нем и никак
не желало исчезнуть.
Он уже успел убедиться, что элементарные правила приличия в этом мире
не в чести, однако, как не торопило любопытство, все-таки выдавил серию
покашливаний, должных сообщить жильцу о раннем визитере. Только совершив
этот несложный, но, по его мнению, достаточный обряд, он заглянул в гнездо.
В первые же секунды, пока глаза привыкали к заполнявшему кокон сумраку, слух
его уловил присутствие хозяина. А затем и зрение подтвердило верность
предчувствий: в уютной соломенной постельке лежала и смотрела сон его копия,
облик, столько раз отражавшийся в темных стеклах. Глеба окутал суеверный
трепет. Уверенность в собственной неповторимости возлежала на фундаменте
всего прежнего его существования, где не видел он никого даже отдаленно на
него похожего. Между тем, двойник, почувствовав присутствие постороннего,
пробудился и уставился на Глеба. Похоже, им владели иные чувства, потому что
реакцию его к радостной можно было отнести, ссылаясь только на обычаи,
радикально противоположные известным Глебу. Незнакомец ощерился и выпустил
зубы, как бездомная кошка, изготовившаяся драться, выпрастывает когти.
Глотка его породила змеиное шипение, а крылья взметнулись, фальшиво утроили
ширину плеч.
Глеб, поборник мира, предпочел ретироваться, оставив странного субъекта
упиваться собственной грозностью. Но не улетел, гнездо и потенциальный
товарищ в нем держали его крепче самых прочных веревок. Он устроился на
вершине ближайшего дерева: обозревать окрестности, а также ждать появления
двойника. Кроме всего прочего, должны же были куда-то деться лакомые
спиральки.
За размышлениями он едва не упустил незнакомца, черным вороном
ускользавшего между деревьями. Всполошившись, пустился следом. Глеб знал,
что преследуемый, устроенный точно так же как и он сам, не в состоянии
оглядываться в полете, а потому гнался за летящим открыто, но как только
двойник приземлился, поторопился спрятаться за достаточно толстым стволом.
Его копия же распласталась по дереву, обхватила руками, ногами и крыльями.
Что-что, а прятаться Глеб умел хорошо, если не совершенно. Он
рассмотрел все, сам оставшись незамеченным. Прижатый к дереву двойник вдруг
расцвел, окутался облачком тех самых спиралек, что полюбились желудку Глеба.
Пищеварительные ферменты ожили и вцепились нетерпеливо во внутренности.
Секунды созерцания завтрака тянулись со скоростью запыхавшихся улиток. И уже
подтаял интерес к двойнику, заслоненный жаром иного желания.
Одиночество теперь виделось благостным, и принято было радостно. Но
тщетно Глеб старался разглядеть маленькие норки в еще теплой коре. Мало что
могло вызвать недоумение у него, умудренного жизнью, смертью и воскрешением,
но факт волшебного появления спиралек немало озадачил его. Ни удары по
стволу, ни царапанье, ни кусанье, ни сосанье не смогли выманить спиральки.
Наконец он прижался к дереву, облепил его, уверенный, что все это напрасно,
что двойник знает нечто неизвестное Глебу, непостигнутое им.
Шершавый ствол приятно холодил живот и руки, а Глеб, напротив, грел
его. Привлеченные потоком тепла спиральки отвергли стылую безопасность
неприступных стен дерева и сотнями крохотных градин застучали по коже. Глеб
нетерпеливо распахнул рот, подставил его под шуршащий поток. Всецело
поглощенный наполнением желудка, он не замечал своего подобия, наблюдавшего