"Анатолий Алексин. Здоровые и больные " - читать интересную книгу автора

что можно было выяснить по поводу аппендицита. Потом достала из конверта
Тимошины фотографии
- Он не фотогеничен. И в жизни гораздо лучше. Вы убедитесь. Вот здесь
ему ровно год... А тут, видите, уже школьник.
Матери всегда живописали в моем кабинете качества своих детей, полагая,
видимо, что хороших людей я оперирую тщательней, чем плохих.
Дату операции я от Марии Георгиевны скрыл: когда за дверью стоит мать,
оперировать трудно.


Есть такое, чего представить себе нельзя... Я не знаю, кто сообщил
Марии Георгиевне... кто смог произнести эти слова...
На похоронах ее не было.


Через несколько дней состоялся мой последний разговор с Липниным.
В конце я спросил:
- Делячество на крови?...
- Ого, новая формула! - Он хлопнул в ладоши. - Если она верна, то я
должен буду покинуть больницу, а если нет, то... извините, что повторяюсь,
покинете вы.
Он тут же принялся опровергать мою формулу.
Письмо Тимошиного отца было переслано в высшую медицинскую инстанцию.
Это был танковый прорыв, в который должны были устремиться донесения самого
Семена Павловича. Он вспомнил все: семейственность в отделении (мимоходом
признал свою вину: либеральничал, шел навстречу!), незаконное пребывание
здорового ребенка во взрослой больнице, разбазаривание болеутоляющих
средств, жалобы на бездушие...
Он припомнил и другие провинности, без которых бы я, как это ни
странно, не смог помогать людям... И Тимошину смерть.
Липнин пошел в наступление. А я не собирался обороняться. Хотя он
поднял руку на то, что я считал своей единственной семьей, своим домом
- А дом полагается защищать, - сказала мне Маша. И добавила: - К нам
едет Бабкина из управления.
О Бабкиной было известно, что она не подчинялась голосам министра и
начальника главка, а исключительно - голосу совести.
- И при этом трогательно относится к Липнину. По зову совести! --
сообщила Маша. - Интересно, куда позовет ее совесть в ходе предстоящего
следствия?
Говорили, что выводы Бабкиной, продиктованные ее высокоразвитым
чувством справедливости, в министерстве сомнениям не подвергались.
- К собеседованию мы подготовимся! - многозначительно произнесла
Маша. - Хотя она мне ясна!
- Вы не будете там присутствовать, - сказал я. - По многим
причинам... Это, если хотите, мое требование.
- Пожалуйста... Мы не будем, - с той же интонацией согласилась она.
-- Но справедливый судья обязан выслушать разные стороны и все точки зрения.
- И что же вы в связи с этим задумали?
- Не напрягайтесь, Владимир Егорович.