"Анатолий Алексин. Дым без огня " - читать интересную книгу автора

Катя слегка успокоилась. Ей казалось: ничто, происходящее от слова
"семья", не может служить обвинением.
Александр Степанович беседовал с внучкой обо всем, что ему не давало
покоя. И теоретически обосновывал это.
- Тысячу раз прав Макаренко! - восклицал он на научных советах и
конференциях. - Особенность разговора с детьми - в литературе ли, в
реальной ли жизни - состоит не в том, о чем говорится, а в том, как
говорится. То есть, по мысли Антона Семеновича, ребенок способен понять все,
абсолютно все. Но чтобы он разобрался в сложных проблемах бытия нашего,
форма разговора - это самое как! - должна быть особой. Кто владеет такой
формой, тот и есть воспитатель!
- Только не превращай Катю в подопытного кролика, - предупреждала
Юлия Александровна. - Не экспериментируй на родном человеке. Не испытывай
на ней свои педагогические теории.
- Наоборот, я сам выгляжу кроликом, - отвечал Александр Степанович.
-- Она через меня познает сложности и несуразности взрослого духовного
организма.
"Ребенка мало любить - его надо уважать" - это было одним из основных
педагогических убеждений Александра Степановича. Катю он уважал до такой
степени, что, общаясь с нею в тот вечер, изменил своему другому
воспитательному кредо: не облекал беседу с внучкой-шестиклассницей в особую
форму, учитывавшую ее возраст. К тому же он был уверен, что, не отбирая у
юных ни одной привилегии детства, надо научить их страдать, склоняться
горестно над чужими ранами, ибо хныкать по поводу собственных царапин они
научатся сами.
Исходя из всего этого, Александр Степанович и сообщил о письме,
обвинявшем его, Юлию Александровну и Васю Кулькова в "семейственности".
- Я бы мог доказать, что многим людям, ставшим гордостью человечества,
родственные узы, объединяя, умножая силы, помогали служить делам
благороднейшим.
- И докажи! - посоветовала Катя.
- Ну да... Попробуй назвать бессмертные имена! Сразу услышишь в ответ:
"Причисляете себя к этому рангу?" Но ведь кто-то - не помню уж кто сказал:
"Хочешь понять обыкновенное - примерь на великое!"
Катя поняла, что, если дедушка прибегает к такому количеству цитат и
сравнений, ему, маме и Васе грозит нечто опасное. Признаки тошноты
зашевелились в желудке и неспешно стали подкатываться к груди и горлу.
Словно грозя тому, кто поднял свою неопознанную руку на любимых ею людей,
Катя стиснула кулаки: детству свойственно отстаивать справедливость в драке,
а не в словесных дискуссиях.
- И про Васю... тоже написано?
- Это уж вовсе бессовестно! - возмутился Александр Степанович так
зычно, что эхо подхватило его возмущение. - Накалякали, что Вася фактически
мой сын. Хотя отца его зовут Григорием Кузьмичом и он, слава богу,
жив-здоров. Выходит, что семейственность создалась вопиющая!...
То, что Васю посчитали сыном Александра Степановича, Кате понравилось.
- И лизоблюдом его назвали, - потише добавил Александр Степанович.
Катя подумала, что уж лучше бы Васю назвали хулиганом или еще
кем-нибудь.
- Оказывается, это не первый донос. Был еще один. Его от меня