"Анатолий Алексин. Сигнальщики и горнисты " - читать интересную книгу автора

Мама брала меня за локоть и осторожно подталкивала к лифту.
Она уже тогда отставала от меня на полголовы, но все в ее облике было
зрело, определенно.
- Я - завершенный объект, - говорила она. - А ты выглядишь еще
недостроенным.
Это действительно было так. В незавершенном здании одна какая-нибудь
часть непременно обгоняет другую и при этом нелепо выглядит, выпирает.
Природа бросила свои главные строительные усилия на мои руки и шею: они были
несоразмерно длинными. Я знал об этом, и шею старался упрятать в плечи, а
руки за спину. Мне вообще казалось неудобным быть выше мамы, и я ей
подчеркнуто во всем подчинялся: в лифт - так в лифт, не заходить в
квартиру - так не заходить.
Но когда Надежда Емельяновна тяжело заболела, мама сказала:
- Я выписала ей уйму лекарств. Но рецепты сами по себе не могут помочь.
Поэтому отправляйся по обычному маршруту - в аптеку!
Маршрут и правда был для меня привычен: когда мама устанавливала в
какой-нибудь из квартир медицинский пост и начинала атаковать болезнь,
боеприпасы в виде лекарств подносил я. Если, конечно, у пострадавшего не
было родственников.
Возле двери Надежды Емельяновны, машинально подражая маме, я прошептал:
"Ненавижу войну!", точно это был условный пароль.
Шагов я не услышал, но дверь открылась.
- На улице холодно? - спросила Надежда Емельяновна.
- Что вы? Тепло!
- А я замерзла.
Кутаясь, как бы прячась в необъятный платок, она бесшумно вернулась к
постели.
Я не раз встречал ее во дворе... Но не мог разглядеть как следует: она
старалась пройти незаметно, боясь, что с нею заговорят.
Над постелью висели фотографии двух молодых красавиц. Таких красавиц,
что я оторопел с пузырьками и коробочками в руках.
- Это моя дочь, - глухо сообщила Надежда Емельяновна.
- А рядом?
- А рядом... я. Что, не верится?
Чтобы я не сравнивал ее с фотографией, она еще глубже погрузилась в
платок. Но я все же заметил, что губы ее, нос, подбородок остались теми же:
годы не смогли изменить их форму, стереть их значительность. Но раньше это
была значительность надежды, уверенности в себе, а теперь...
Я помнил, что, разговаривая с детьми, Надежда Емельяновна начинает
плакать. И изо всех сил старался, чтобы этого не случилось.
- Сегодня замечательная погода! - провозгласил я. - И вид у вас гораздо
лучше, чем... в те дни.
- А ты в те дни у меня не был, - без насмешки и упрека ответила она.
- Вечером к вам придет мама! - Своими сообщениями я хотел предотвратить
ее слезы. - А у нас в доме ремонт собираются делать!
- Дом старый, - согласилась она. - Но прочный. Сколько еще простоит!
Ей хотелось, чтоб он простоял подольше.
- Таню я прямо сюда привезла. Из родильного дома... - Помолчала и
добавила: - Она любила выпрыгивать во двор через окна.
- Это уже... потом? Позже?