"Анатолий Георгиевич Алексин. Неправда " - читать интересную книгу автора

Иногда в спор вмешивалась и мама. Отец сразу же соглашался с ней. А
мама почему-то начинала сердиться:
- Женщине только в трамвае положено уступать место.
А в спорах эта, вежливость ни к чему!..
Мама была машинисткой. Работу она брала на дом. Ей казалось, что
отлучись она из квартиры на день - и случится что-то ужасное, произойдет
какая-нибудь непоправимая катастрофа.
По утрам маме некуда было спешить, но вставала она раньше всех.
Готовила завтрак отцу и Генке. Прощаясь с мамой, отец целовал ее в голову
и говорил каждый раз одни и те же слова:
- До свидания, малыш мой родной!
А мама вдруг менялась в лице, краснела. И Генке начинало казаться, что
она вставала так рано только для того, чтобы услышать эти слова.
Слово "малыш" не подходило к маме: она вовсе не была маленькой. Может
быть, она казалась такой с высоты ста восьмидесяти восьми сантиметров
могучего отцовского роста? (Эти сантиметры были предметом особой Генкиной
гордости.) Но ведь сына, мальчишку, отец именовал строго и просто -
Геннадием...
Отец и сын вместе выходили на улицу, вместе шли до угла.
Это было очень приятно - идти рядом с отцом: мама осталась дома, а они,
мужчины, деловые люди, спешат, торопятся...
На углу они прощались - коротко, по-мужски.
- Ну, иди, - говорил отец.
А вечером Генка с нетерпением ждал возвращения отца.
Он сразу узнавал его шаги. Отец поднимался так не спеша, словно, сделав
шаг, раздумывал, идти ли ему дальше или, может быть, вернуться вниз. Один
неторопливый звонок...
Генке очень хотелось открыть отцу дверь. Но он чувствовал, что еще
больше этого хочет мама. И он уступал ей дорогу.
Отец вновь целовал мать в голову и говорил почти те же самые слова, что
и утром: "Здравствуй, малыш мой родной!"
Но звучали эти слова еще ласковее, потому что отец, видно, успевал
сильно соскучиться за день.
Генка терпеть не мог нежностей, но от слов, которые отец говорил маме,
ему становилось как-то спокойно и хорошоОтец заглядывал маме в лицо.
- - Какие у тебя глаза воспаленные... И зачем нам нужна эта трещотка?
(Так он называл пишущую машинку.)
- Это не она - это все враги мои виноваты, - полушутливо оправдывалась
мать. Своими "врагами" она называла неразборчивые почерки. Мама говорила,
что даже по ночам ей снятся разные нечеткие буквы и особенно часто буква
"т", которая гонится за ней по пятам на трех тонких ножках.
У Генки отец будто мимоходом спрашивал:
- Ну, как дела с науками?
Он никогда не заглядывал в дневник, чтобы проверить, правду ли говорит
сын. И, может быть, именно поэтому Генка не мог солгать. Если он приносил
домой посредственную отметку, то так прямо и говорил. Отец не поднимал
шума.
Генка не слышал он него упреков, но зато не .слышал он в такие вечера и
рассказов о спорте, о работе инженеров, которых отец, как и всех других
людей, делил на "толковых" и "нетолковых".