"Геннадий Алексеев. Зеленые берега" - читать интересную книгу автора

кончится! Он и меня чуть до Пряжки не довел! Всю жизнь мне не везет! Всю
жизнь!"
Бренчание ключа в замке. Звук открываемой входной двери. Шарканье вытираемых о
половик подошв. Тихая возня в прихожей.
-- Мама, это ты?
-- Ах, ты уже вернулся!
Подымаюсь, подхожу к дверям, выглядываю в прихожую.
-- Ты не брала в шкафу мою первую книжку стихов?
-- Нет, не брала.
-- И никто не приходил, никто не был в моей комнате?
-- Нет.
Возвращаюсь на свое место. Снова сижу. Но теперь уже не слушаю, а смотрю.
Смотрю на свои картины. Соскучился. Не видел их целый день.
Картин у меня много. Все стены увешаны картинами. Что они изображают, я и сам
не знаю. И никто не может мне толком объяснить, что они изображают. Но, однако,
это не абстракции. Это не каша какая-нибудь из цветных мазков или из цветных
квадратиков с кружочками. Это и не сплетения каких-то извивающихся лент и
нитей. Это и не краска, выплеснутая на холст и растекшаяся по нему
прихотливо. Это нечто другое, нечто странное. Вроде бы значительное, но
непонятно -- почему. Вроде бы волнующее, но неясно -- чем. Вроде бы красивое,
но не похожее ни на что. Кое-кому это нравится.
Хорошо знакомый литератор даже купил у меня одну картину. Мне не хотелось с ней
расставаться, но Хорошо знакомый был настойчив и уговорил меня. К тому же я
был немножко навеселе, да и деньги мне были очень кстати. Нет, нет, мне совсем
не хотелось ее продавать! Когда картина была уже завернута в бумагу и
перевязана бечевкой, когда литератор взял ее под мышку и направился к дверям,
я, не соображая, что делаю, схватил ее за край и стал тянутт к себе. Но
покупатель оказался предусмотрительным и так крепко держал покупку, что моя
атака оказалась безрезультатной. Когда он ушел, я кинулся к окну. Я видел, как
он нес мою картину по двору с самодовольным видом победителя. Я видел, как он
исчез за углом вместе с моей картиной.
Через неделю я стосковался по своему шедевру и явился к Хорошо знакомому
литератору.
-- Гляди! -- сказал он и распахнул предо мною двери комнаты. Я вошел и обомлел.
На совершенно пустой, высокой стене, оклеенной светло-серыми однотонными
обоями, в самом центре красовалась моя картина. Она была безумно хороша. Я
никогда ее такою не видел. Я даже не подозревал, что она может такою быть. У
меня она располагалась среди других полотен. Здесь же она висела одна. Ничто не
соперничало с нею в совершенстве, ничто не мешало на нее глядеть.
-- Вот, видишь! -- сказал Хорошо знакомый.
Потом мы пошли на кухню. На столе уже стояла бутылка армянского "три
звездочки". На тарелке был нарезан сыр. Выпили по рюмке. Потом еще по одной.
Закусили сыром.
-- Ты прости, что я купил картину так дешево, -- сказал Хорошо знакомый, -- я
сейчас не при деньгах. Но и эти деньги тебе пригодятся. Ты же собираешься в
Ялту? Там отличная массандровская мадера. И херес недурной. На юге я пью только
вино местного производства. Водка там как-то не идет. И не потому, что жарко, а
вообще -- не тот антураж. Древние греки, как известно, презирали водку, а
заодно и варваров, которые водкой увлекались. Поэтому в тех краях, где жили
греки, как-то неловко пить крепкие алкогольные напитки. А не взяться ли тебе за