"Геннадий Алексеев. Зеленые берега" - читать интересную книгу автораничего, -- отвечает, -- по-маленьку". И снова молчит. Смотрит. Ест мои картины
глазами. Откусывает от них по куску, жует, глотает. Те картины, что поменьше, он глотает не жуя. Очень прожорливые глаза у Знобишина. И всегда у них волчий аппетит. Знобишин -- профессионал. Институт художественный закончил, даже с отличием. Выставляется. По заказам пишет. Не бедствует. Полушубок у него дубленый добротный, шапка из щипаного бобра. Ко мне он ходит, как в церковь, чтобы прикоснуться к высокому (в церковь-то он, конечно, не ходит). Он так и говорит -- "прикоснуться к высокому". У тебя, говорит, не живопись -- это другое. Но что же именно у меня, сказать не желает. Сидит, молчит, смотрит. Потом уходит. И снова приходит. Как-то привел своего приятеля, точно такого же, как он, тоже кроткого. Приятель долго-долго, до невозможности долго вытирал ноги в прихожей. После Знобишин подтолкнул его к двери в мою комнату. Приятель вошел. Остановился. Остолбенел. После сел в кресло. После встал, очень громко хрустнул пальцами и принялся шагать по комнате, совершенно по-знобишински пожирая мои полотна глазами. Для полного сходства не хватало ритуального "мда-а-а". Но через некоторое время услышал я и его. Только приятель произнес это междометие почти шепотом, как бы стыдливо. Нет. Не пойду я на выставку! "Натюрморт с нарциссами", "Лодки у берега", "Портрет Афанасия Петровича", "Ледоход", "Натюрморт с матрешкой", "Зима пришла"... Скучный человек Знобишин. И нечего мне ему сказать. Разве что "мда-а-а". Но ведь обидится, если не приду! Пойти все-таки, что ли? Телефонный звонок. Опять Настя. -- Чего делаешь? -- Сижу. -- Где сидишь? -- Продолжаешь бездельничать? -- Да. -- Ты отвратителен! -- Знаю. -- Сходим на Знобишина! Он звонил, приглашал нас. Неловко как-то. -- Сходим. Конечно, неловко. Разумеется, сходим. Отчего же не сходить. Обязательно сходим. Завтра же сходим. Жаль, что сегодня уже поздно, а то и сегодня бы сходили. -- Завтра выставка закрыта. -- Значит, послезавтра. -- Послезавтра родительское собрание. -- Тогда, стало быть, через два дня. -- Через два дня выставка закроется. Она уже месяц как открыта. Знобишин потому и звонил, что выставка скоро закроется. А мы все не идем и не идем. Хамство, конечно, с нашей стороны. -- Ты права, хамство. Но что же нам делать? -- Постараюсь пораньше сбежать с родительского. -- Хорошо, постарайся. А ты не брала мой сборник из книжного шкафа, когда приходила в среду? -- Нет, не брала. -- И не заглядывала в шкаф? -- Не заглядывала. -- А ты хорошо это помнишь? -- Хорошо. А что случилось? Пропал сборник? |
|
|