"Геннадий Алексеев. Зеленые берега" - читать интересную книгу автора

-- Нет, не пропал.
-- Так в чем же дело?

Утром я отправляюсь на службу. Литература не кормит меня. Живопись -- и
подавно. Приходится служить.
Служба меня тяготит, хотя сама по себе она не так уж дурна. Многие даже
завидуют моей службе. "Нам бы такую! -- говорят. -- А ты все ноешь, все
привередничаешь, все недоволен!" Да, согласен, служба моя не так уж плоха. И,
однако, три дня в неделю, а то и четыре, а то и целых пять мне не принадлежат.
В эти дни я теряю себя. В эти дни я уже не я, а некто иной, помнящий притом,
что был совсем недавно мною, и оттого страдающий еще пуще.
Всякий раз, когда я приближаюсь к зданию, в котором располагается мое
учреждение, когда я вижу его простой, ничего не выражающий, никого не волнующий
унылый фасад, настроение мое начинает портиться. Когда же, войдя в вестибюль, я
направляюсь к гардеробу, самочувствие мое становится тошнотворным.
Раздевшись, вручаю гардеробщице пальто и шапку.
-- Шапку в рукав! -- говорит она.
-- Зачем? -- спрашиваю я.
Всякий раз она говорит мне "шапку в рукав", и всегда я совершенно машинально
спрашиваю "зачем?".
-- Затем, что шапка упасть может, и поди потом разберись, чья она! -- отвечает
гардеробщица сердито.
Покорно запихиваю шапку в рукав. Причесываюсь перед зеркалом. Бреду к лестнице
(лифт, как обычно, не работает). Медленно подымаюсь. Проходящие мимо студенты и
сослуживцы здороваются со мной. И я с ними здороваюсь. Все меня знают, и я всех
знаю. Как китайский болванчик, я непрестанно киваю головой: здравствуйте!
здравствуйте! здравствуйте!
Но вот сверху торжественно движется начальствующее лицо. Оно глядит на меня
выжидающе и не здоровается. Потому что я не начальствующее, а простое служащее
лицо и должен с начальствующим лицом здороваться первым.
-- Добрый день! -- говорю я, стараясь не выглядеть чрезмерно злым и мрачным. Со
злостью я кое-как справляюсь, но мрачность остается. Начальство в прекрасном
настроении, оно улыбается.
-- Что вы такой грустный? -- интересуется начальство. -- Вы здоровы? Дома у вас
все в порядке?
-- Спасибо, здоров. И дома полнейший порядок. Просто плохое настроение. Не с
той ноги встал.
-- Сочувствую, -- говорит по-прежнему улыбающееся начальство и, дружески, даже
как бы отечески коснувшись ладонью моего плеча, движется дальше.
Наконец шестой этаж. Слегка утомившись от восхождения, вступаю в помещение
кафедры. Заседание уже началось. Устыдясь своего опоздания, присаживаюсь в
уголке на свободный стул. Вокруг сидят мои коллеги. Хорошие, в общем-то, люди,
неглупые. Я тоже, кажется, неплохой человек и тоже не дурак. Все мы ученые и
учителя. Только мои коллеги по доброй воле и в свое удовольствие, а я по
несчастью и на свое мученье.
Не хочу я ничего изучать. Не желаю никого учить. Да приходится. Мне всегда
казалось, что наука -- вещь сомнительная. В желании все познать, во все
проникнуть, до всего докопаться, все обнажить и все объяснить есть нечто
непристойное. Наука старательно истребляет тайны, будто не замечая, что их не
становится меньше. Наука подобна тому известному тощему рыцарю с медным тазом