"Олег Алексеев. Крепость Александра Невского " - читать интересную книгу автора

все люди вышли, не все знали, что город освобожден. Под землей были больные,
раненые... Первыми, конечно, вышли подпольщики. Интересно рассказывали... В
городе одни фашисты, а по ночам - стрельба, взрывы... Немцы думали, что это
армейские разведчики. Увидели меня подпольщики - узнали. Отец-то с псковским
подпольем был связан, многие в нашем доке бывали...
Сергей Михайлович долго молчал, видимо переполненный воспоминаниями.
- Помню все входы, выходы... Три - около Баториева Холма, два - рядом с
Гремячей башней. Подпольщики все рассказали, показали. Под землей у них даже
типография была. Был бы писателем - целый роман написал бы... Вхожу в
тайник, а там кровати застеленные, стол, на столе - трофейная карбидная
лампа. Светло, чисто.,. Смотрю, в углу древний сундук: крепкий, дубовый,
обит медью. Открыли сундук, а в сундуке древние ядра, меч сломанный,
кольчуга и наши гранаты РГД, диски, патроны...
Слушая рассказ Сергея Михайловича, я не удержал горького вздоха...
Псковитяне были талантливейшими строителями. Псковские крепости, храмы
и звонницы удивительно прочны и красивы. Камень под руками древних мастеров
становился теплым, живым. Самобытная псковская архитектура - предмет
удивления и восхищения. Псковичи были прекрасными строителями не только на
земле, но и под землей...
Известно, к сожалению, немногое. Исследователи прошли мимо псковских
подземелий. Все выходы псковских подземелий надежно замурованы...
Замуровали в тот год, когда я поступил в институт. Заодно искалечили и
многое из того, что уцелело. Нашлись люди, что рьяно выступали против идеи
города-заповедника. Псков должен развиваться, расти, заявляли они. И
заслоняли новыми зданиями древние, сносили то, что надо было беречь, словно
строителям не хватало места на широкой равнине за рекой...
Вечерний автобус вернул нас с Зиной на родину. Это было счастье: рука в
руке мы шли по скату холма, смотрели на озера и холмы.
На сеновал старой Просы я вернулся за полночь. Лег, укрылся овчиной.
Дурманно пахло привядшей травой, в сене негромко шуршали мыши.
Сквозь дрему я увидел, что сижу внутри тесной камеры, в мягком кресле.
Камера представляла белый цилиндр, кресло было похоже на самолетное. Ни
окон, ни иллюминаторов не было, лишь крепко задраенная овальная дверь - тоже
как в самолете. Камера мягко и неровно вздрагивала, и я решил, что я в
космосе, и мне стало страшно...
На белой стене вспыхнули вдруг яркие и большие зеленые буквы.
"Лиственка", - прочел я с удивлением.
Камера перестала вздрагивать, что-то зашипело, и дверь открылась. Прямо
передо мной была светлая овальная площадка, вверх уходил узкий неподвижный
эскалатор. Я шагнул в дверь, ступил на площадку, и эскалатор ожил - ступени
его бесшумно поплыли вверх.
Я понял, что нахожусь не над землей, а в ее глубине...
Эскалатор быстро поднял меня вверх, и я очнулся в рубленом домике,
похожем на древнюю часовню. В окне были видны холмы, лес. Распахнув тесовую
дверь, я замер от неожиданности... Прямо передо мной лежали три глубоких
светлых озера, и из среднего озера вытекала река. С трудом узнал я в ней
узенькую некогда Лиственку, а в глубоких озерах - озерца моего детства. Но
такими же, как прежде, были холмы и еловый лес на холмах. Ни деревянных, ни
каменных домов не было. В венце покатого холма рассыпались похожие на юрты
полушария, прозрачные и матовые.