"Николай Иванович Алексеев. По зову сердца " - читать интересную книгу автора

штаб находился. Нас красноармейцы схватили, думали, что мы шпионы какие, да
прямо к самому главному командиру.
- Раненый? - перебил ее Тарасов.
- Раненый в ногу, на костылях ходит, - еле сдерживая волнение, пояснила
Вера. - Хороший такой. Расспросил нас, кто мы, откуда и куда идем, и,
сказав, чтобы мы никому о них не говорили, отпустил.
- Девушка, какая ты умница. Ты же наш спаситель. Ведь это, наверняка,
наши. Как тебя, милая, звать-то?
- Настя.
- Спасибо тебе, Настенька, - и Тарасов по-братски обнял Веру, а затем
обратился к Ермолаю: - Ну, как, дед, тебе все ясно?
- Ясно, командир, но все же не совсем, - и Ермолай более подробно
расспросил Веру о ее пути, который она заучила на память, и более точно
установил то место, где вчера мог быть штаб раненого, на костылях
командира. - Это место, товарищ капитан, мы называем Кукушкино урочище. Так
что найди на своей карте Селище, и уже от него я поведу вас - ни одна
фашистская пуля не достанет. Отмечай. - И старик стал называть пункты. Почти
уже они на карте добрались до Угры, как на востоке загромыхала канонада. Все
замерли. Показался из леса оставшийся с батальоном комиссар полка Милютин.
Голова у него перевязана, словно в чалме. Еще не дойдя до Тарасова, он
сказал:
- Гитлеровцы начали наступление.
- Начали? - повторил Тарасов и приказал стоявшему рядом командиру
строить людей.
По лесу понеслось: "Становись!"
Тарасов упрямо двигал пальцем по карте и, доведя до Кукушкина урочища,
огорченно качнул головой.
- Чего? - всполошился Ермолай. За Тарасова ответил Милютин:
- А то, что нас пугают Жары, ведь там фрицы.
- Не горюй, комиссар, я поведу вас через Журавлиное болото. Лесами
обойдем супостата... Понял?
Только Милютин раскрыл рот, чтобы отдать команду, как за рекой снова
загрохотало. Он с досадой махнул рукой и глухо выругался.
- Командир, - обратился Ермолай к Тарасову, - а вы по ним пальните.
Тарасов, надевая полушубок, с горечью сказал:
- Эх, старина, старина, хотел бы, да не могу. Все за рекой у Кислова
оставили. Единственное, - хлопнул Тарасов по автомату и кивнул в сторону
бойцов: - А у них - винтовки. Да вот еще, - тряхнул он гранатой, - карманная
артиллерия... Ну, дед, веди!


ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Устинья оказалась хорошей женщиной. Заботливо, словно мать, отнеслась к
Вере и Ане. В разговоры девушек не вмешивалась, и иногда Вере даже казалось,
что она действительно принимает их за беженок и ничего не знает об их делах.
Но вчера, когда ушел посыльный старосты, передавший приказ обязательно идти
рыть окопы, Устинья сказала: "Вы, девки, с вислогубым осторожней. Он
настоящий хлыщ!" Из этих слов Вера поняла, что женщине кое-что о них
известно.