"Михаил Алексеев. Карюха (Дилогия - 1) " - читать интересную книгу автора

вылетят, улетучатся куда-то все до единой строчки. Два или три года Ленька
задержался в одном классе - кажется, четвертом. Я уж догнал его, начали
ходить в школу вместе. Ленька указал мне парту позади себя, с тем чтобы при
случае смог я незаметно подсказать ему забытый стих. Начнет декламировать и
сейчас же остановится. Энергичными жестами посылает свои SOS, даже кулак
показывает мне за своей спиной: чего же, мол, ты молчишь? Давай выручай! Я
шептал одну строку, но это было ему как мертвому припарки. Ленька повторял
за мною, не расслышав как следует, безбожно перевирал текст и, остановленный
учителем, умолкал до конца урока. В классном журнале против его имени
ставился "неуд", грустный, вечный и привязчивый, как судьба. Неудивительно
поэтому, что Ленька расстался со школой без малейшего сожаления. Потому-то
ему пришлись против шерсти слова отца, сказанные в последние дни, когда все
мы собрались за обеденным столом:
- Ничего. Вот вырастет Майка, окрепнем малость, оправимся, и Ленька
опять пойдет в школу.
Все самые смелые и радужные упования в нашей семье так или иначе
связывались с Майкой. Выходит, что на ее долю выпадало сделать всех нас
счастливыми. Сестра должна выйти замуж за любимого, Ленька - закончить
учебу, Санька - сделаться наконец обладателем собственных сапог и
собственного пиджака, я - ходить в школу, не опасаясь, что завтра придется
ее оставить, мать не будет вздыхать денно и нощно, не зная, во что нас всех
обуть и одеть, чем напоить, накормить. Отцу не придется подыматься среди
ночи, чтобы погасить тяжкие думы злейшим, оглушающим дымом махорки (он
готовил ее сам; когда рубил в деревянном корытце, все мы, чихая и кашляя,
выбегали на улицу), не нужно будет унижаться перед старшим и младшим
братьями, всякий раз прося у них в помощь Карюхе Буланку или Ласточку.
Майка между тем росла, резвилась, радовалась земному бытию и не
подозревала, что давно уже, еще задолго до своего рождения, стала главным
действующим лицом в медленно разворачивающейся человеческой драме.

9

И Карюха вроде догадывалась, какое чудо произвела на свет. То барское,
сановное, что нами было примечено в ней вскоре после свидания с Огоньком,
теперь развилось до крайней степени. Она уже не довольствовалась луговой или
лесной травой - ей подавай душистый степной пырей да вперемешку с клевером
или люцерной. Ела она медленно, капризно прижмурив глаза и недовольно
вздыхая. Когда насыпали овса, не выражала звонким, приветливым ржанием
бурной радости, как делала прежде, а припадала к нему вялыми,
снисходительными губами. Карюхе явно не нравилось, что мы часто подходим к
ее дочериаристократке, и она с удовольствием перекусала бы нас всех, только
боялась последствий, которые трудно предугадать. Ежели по этой причине в
отношении нас, людей, Карюха принуждена была сохранять сдержанность, то в
отношении прочих обитателей двора - коровы, овец, свиньи, собаки - была
недвусмысленно строга. Крайне немила ей была наша чушка по кличке Хавронья -
особа нахальная и бесцеремонная. Мало того что по вечерам она приладилась
таскать из конюшни для своего гайна свежую солому, Хавронья еще пыталась
завязать близкие отношения с Майкой. Подхалимски хрюкая, она подходила к
жеребенку, с трудом подымала рыло, вознамериваясь почесать влажным, резинной
упругости пятачком Майкино брюхо. Так как конечная цель Хавроньи не была
-->