"Белое чудо" - читать интересную книгу автора (Масс Анна Владимировна)Зеленый коридор— Катя! — услышала я голос своей тети в телефонной трубке. — У тебя на завтра много уроков? — Мало! — ответила я. — Честно? — Честно! — Катюшка, выручи: отведи Мишку на каток! У него сегодня фигурное в четыре, а я никак не смогу. — Ладно, — согласилась я без особой радости. По правде говоря, я ожидала другого. Тетя работала администратором в цирке, и, когда она спросила, много ли у меня уроков, я решила, что она хочет мне предложить билет на сегодня. — Ты золото, Катька! Спасибо! На субботу хочешь два билета? — Хочу. — Будут! Мишка жил в нашем доме, только в другом подъезде. Мы встретились с ним во дворе, и он сразу же сообщил: — А у меня новый журнал «Пиф»! — Купили или сменял? — спросила я. — Сменял. На резинового индейца и две жвачки. Обложка рваная, а так весь целый. Там про Рахана есть продолжение. Как он с акулой дерется и как его со скалы сбрасывают, а он за корень уцепился... — Дашь посмотреть? — Дам. Мы шли по узкому деревянному настилу вдоль длинного-предлинного зеленого забора с навесом. Это напоминало кривой коридор, тянущийся сквозь весь переулок. Там, за этим забором, ремонтировали большой старый дом. В заборе кое-где были проломаны доски, и я уже знала в лицо многих строителей. В самом конце зеленого коридора, в угловом доме, жила моя подруга Таня. Она призналась мне, что ей очень нравится один строитель, и даже показала его сквозь щель в заборе, и мне он тоже понравился. У него было какое-то очень лирическое выражение лица. Я предположила, что он пишет стихи. Мы его так и прозвали — Поэт. И сейчас, проходя по зеленому коридору, я заглянула в щель — не увижу ли Поэта. — Что бы мне подарить маме на день рождения? — спросил Мишка. — Подушечку сделай для иголок, она будет рада до смерти, — посоветовала я, думая о том, что и Поэт, наверно, тоже обратил внимание на нас с Таней: мы ведь каждый день ходим тут в школу и из школы. Интересно, кто из нас ему больше нравится: я или Таня? — Если до смерти, то лучше что-нибудь другое, — сказал Мишка и взял меня за руку, потому что зеленый коридор кончился и мы подошли к переходу через улицу. «А хорошо бы, — подумала я, — чтобы у меня был свой собственный сын. Вот как Мишка. Я бы его воспитывала». Я стала мечтать, как бы я его воспитывала. Уж во всяком случае, не так, как многие родители — сплошное «не»: «нельзя!», «не бегай!», «не лезь в снег!». Я ему буду все разрешать. Хочешь в снег? Пожалуйста! Хоть с головой! Уж я-то знаю, какое это наслаждение! И еще — это, пожалуй, самое главное — никогда я ему не буду говорить: «Отстань!», «Не лезь, когда старшие разговаривают!». Взрослые даже не понимают, как это обидно. Как унижает достоинство. На катке тренерша разглаживала лед большой деревянной лопатой с двумя ручками. В раздевалке было жарко и тесно: сюда вместе с детьми набились их мамы, бабушки и дедушки. Некоторые дети переодевались сами, но многие еще не справлялись, и им помогали. Одна девчонка сидела как барыня, а ее бабушка суетилась перед ней, натягивала ей на ноги шерстяные носки, ботинки, шнуровала, угодливо спрашивала: «Не туго, Дашенька?» Ну и воспитание! Я с гордостью посмотрела на Мишку: сам натягивает ботинки, сам шнурует. Вот, правда, катался Мишка не очень-то. Часто падал, руки у него болтались не в такт движениям. А кто здорово катался — это девчонка, которую переодевала бабушка. Обидно, но факт. — Нам уже неделю звонит тренер с «Динамо», — гордо говорила бабушка. — Уговаривает перевести Дашеньку в спортивную школу. Вот решаем. Выясняем, что там за тренеры в этой школе. Что они могут дать Дашеньке в смысле дальнейшей перспективы. Я подумала: возможно, тренеры сделают из этой Дашеньки чемпионку, но бабушкино воспитание мне все равно чем-то не нравится. Противно, когда взрослые лебезят перед детьми. Я бы эту Дашеньку не так воспитывала. — Катя, как ты думаешь, если Рахан и мой папа поборются, кто победит, Рахан или папа? — спросил Мишка, когда мы возвращались по зеленому коридору. В этот момент я увидела Таню. Она шла нам навстречу, и у нее был такой вид, как будто она не идет, а парит. Казалось, не будь над ее головой деревянного навеса, она бы взмыла в небо. — Танька! — обрадовалась я. — Пошли в субботу в цирк! Будут два билета. Она остановилась и посмотрела на меня ошалелым взглядом. — Я с ним познакомилась! — произнесла она таким голосом, словно это был и не голос вовсе, а хрустальная ваза, которую она боялась разбить. — С кем? — С Поэтом. — Кать, ну кто победит: Рахан или папа? — снова спросил Мишка. — Когда?! — Вот прямо только что. Я иду, а они как раз кончили работать... Ой, я прямо в себя не приду... — И что? — Он подошел и спросил, как меня зовут. Он сказал, что давно уже нас заметил. — Кого нас? — Меня и мою подругу. В смысле тебя. — Кать, — сказал Мишка. — А кто победит: Рахан или десять моих пап? — А когда цирк? — спросила Таня. — В субботу? Нет, не могу. Он предложил в субботу встретиться здесь, у забора. — А хочешь, — предложила я Тане, — я у тети три билета попрошу? И мы встретимся здесь и втроем пойдем в цирк. — Не знаю, — ответила она. — Как-то так, сразу... И потом, он ведь только меня пригласил... — А кто победит, — спросил Мишка, — десять Ра-ханов или сто моих пап? Кать, ну кто? — Слушай, да отстань ты от меня! — разъярилась я. — Лезешь со всякой чепухой, когда старшие разговаривают! Надоел! Иди отсюда со своим Ра-ханом! Мишка весь как-то сжался и быстро засеменил по направлению к дому. Сумка с коньками била его по ногам и цеплялась за доски забора. — Да! — воскликнула Таня, словно вспомнила самое главное. — Его зовут Леня! И она пошла дальше все той же парящей походкой. А я побежала по зеленому коридору. Если бы он не был таким длинным! Может, я догнала бы Мишку. Я бы ему сказала, что его папа сильнее десяти и даже ста Раханов. Я бы на все его вопросы ответила... Я вбежала во двор, но Мишку не увидела. Только услышала, как дверь подъезда захлопнулась за его спиной. |
||
|