"Наталья Александрова. Украденное воскресенье" - читать интересную книгу автора

- Нет, на Некрасова, шесть, так ближе.
- Сейчас не время отступать, надо закончить начатое. Ты же знаешь,
такие условия. Это последнее усилие, иди, дорогой, все это ради нас.
Во время возникшей паузы я осторожно выглянула из-за занавески. Если и
были у меня сомнения, когда я слушала их разговор, то сейчас они рассеялись.
Эти двое целовались, причем ни о каких родственных чувствах там не могло
быть и речи. Они целовались страстно, как любовники.
Выскочить из-за занавески и устроить скандал мне помешала моя женская
гордость и опять-таки бабушкино воспитание, но бушевавшим во мне огнем можно
было спалить не один колхозный амбар. Вот это да! Что называется, Бог
уберег. Вот что бывает с теми, кто собирается в первый же вечер ехать домой
к незнакомому мужчине, зная о нем только то, что костюм на нем сидит
превосходно.
"Это неправда, - одернула я саму себя, - я бы не поехала к нему, хотя
вся эта обстановка очень этому способствовала. Но не в моих правилах
укладываться в постель в первый же вечер, это опять-таки бабушкино
воспитание!"
Эти двое наконец оторвались друг от друга и ушли. Я выскочила из-за
занавески и заметалась по спальне в полном смятении. Что они говорили обо
мне? Со мной связано какое-то дело. Ясно, что Вадим Валентине никакой не
брат, а любовник. Зачем же она привела его в дом и заставила ухаживать за
мной? Чтобы отвести глаза собственному мужу? Но зачем вообще тащить
любовника в дом? Наставляла бы рога мужу где-нибудь на стороне, а я-то тут
при чем?
Ни на один из вопросов у меня не было ответа, и я решила взять себя в
руки, сохранить лицо и незаметно убраться отсюда подобру-поздорову. Теперь
буду помнить, что я одинокая работающая женщина с ребенком, красивая жизнь
не для меня. Но сначала надо заколоть чем-нибудь юбку, а то вон - уже
сползает. Я открыла ящик тумбочки, он был весь завален бижутерией. Бижутерия
сейчас дорогая, но это все же не драгоценности. Драгоценности, я думаю,
Валентина хранит в другом месте. Перебрав всю эту кучу барахла, я увидела
брошку, круглую стекляшку, стилизованную в виде паучка. Зеленое стекло,
глазки в виде черных бусинок, а проволочные лапки торчат в разные стороны.
Дешевка, детская игрушка, такая могла бы заинтересовать мою Аську, зачем
Валентина ее хранит? Впрочем, не важно. Эта зараза не обеднеет, если я
возьму грошовую брошку.
Использовав паучка вместо булавки, я кое-как заколола юбку, причесала
волосы и тихонько выскользнула из комнаты. В коридоре никого не было, но из
прихожей слышались голоса, Валентина спрашивала: "Куда она подевалась?". Я
не могла сейчас встретиться с Валентиной, она бы все поняла по моему лицу,
поэтому я толкнула одну из дверей, дверь поддалась, я шагнула внутрь - и
оказалась в совершенно другом мире. Это был... девятнадцатый век? Или
восемнадцатый? Если девятнадцатый, то самое начало. Посередине комнаты стоял
большой круглый стол на звериных лапах, в углу еще один маленький столик, я
вспомнила, как он называется, слово всплыло из неизвестных глубин -
ломберный, "и возле него - два чудесных резных кресла; по стенам были
развешаны темные старинные портреты, гравюры, миниатюры в овальных рамках,
пейзажи с замками и зелеными холмами, а на одной стене висела такая огромная
картина, что ни в какую современную квартиру она бы просто не влезла - метра
три высотой - и совершенно чудесная - на ней были изображены античные руины,