"Наталья Александрова. Охота на газетную утку " - читать интересную книгу автора

подобрала ему в тон губную помаду - валялась какая-то в ящике с незапамятных
времен. Поглядевшись напоследок в зеркало, я сама поразилась полученному
эффекту. Яркие губы очень оживляли лицо, и глаза приобрели этакий
таинственный блеск... Пожалуй, мамуля не так уж не права, что придает такое
значение косметике и одежде.
Застолье было шумное и веселое: моя мать умеет принять гостей. Я
скромно сидела в уголке, потому что мамулины знакомые не вызывают у меня
интереса - другое поколение, сами понимаете. Я вообще не люблю застолий,
потому что не ем мяса. Не подумайте, что выпендриваюсь или комплексую по
Фрейду - мол, в детстве в деревне зарезали любимую курочку или поросеночка.
Я вообще в деревне была два раза в жизни, и никаких курочек там и в помине
не было. Просто в моем раннем детстве родители с удивлением обнаружили, что
у меня стойкое отвращение к мясу. Тошнит меня от всего мясного похлеще, чем
беременных!
Проблемы начались в детском саду: там никто не хотел со мной возиться и
пытались заставить есть насильно. Родители таскали меня по врачам, пока один
старенький профессор не сказал им в приватной беседе, чтобы оставили ребенка
в покое. Ну не принимает организм мяса, так еще неизвестно, может, это мы
все ненормальные, а не девочка!
До сих пор не могу представить, как можно есть эти ужасные жилистые
куски чего-то красно-коричневого...
Вот такая я уродилась. Одна аллергия, одна фобия, а в остальном,
прекрасная маркиза, как поется в старой песенке, все хорошо, все хорошо!
Так что я смирно сидела, отгородившись графином с клюквенным морсом,
навалив полную тарелку помидорного салата и стараясь не глядеть в тарелки
остальных гостей, которые жадно поедали шашлыки, лично приготовленные Петром
Ильичем.
Вообще гвоздем вечера, несомненно, был Петр Ильич, то есть мамуля
позвала гостей, чтобы продемонстрировать всем именно его.
Что уж такого замечательного она в нем отыскала, понять не могу, но
даже голос ее, когда она обращалась к своему Петеньке, звучал по-иному: в
нем появлялись интимно-воркующие нотки. Не могу сказать, чтобы мне это
нравилось, но, в конце концов, какое мне до этого дело! Мамуля хоть и любит
повоспитывать, никогда не диктует, с кем мне проводить время, так могу ли я
выражать свое недовольство?
И я решила молчать и наблюдать, все равно больше нечего было делать. И,
к своему крайнему удивлению, я отметила, что не только мамуля проявляет
повышенный интерес к нашему гостю из далекого Зауральска. Ираида явно
положила на него глаз. Она бросала на него томные взгляды, смеялась грудным
смехом и, даю голову на отсечение, наверняка жалась бы под столом к нему
мощным бедром, если бы мамуля предоставила ей такую возможность, то есть
если бы они с Петром Ильичем сидели рядом. Но мамуля была начеку и отсадила
Ираиду подальше.
Вечер подошел наконец к завершению, я долго подвигала себя на мытье
посуды и наконец решилась. На кухне уже хозяйничал Петр Ильич все в том же
клетчатом мамулином передничке. Я пригляделась к нему внимательнее: на вид
не такой уж он и пожилой. Из расстегнутого ворота рубашки виднелась крепкая
загорелая шея, весь он был подвижный и подтянутый, одним словом, вполне
может произвести впечатление на женщину старше пятидесяти... Это я про
мамулю, но вы меня не выдавайте...