"Наталья Александрова. Бандиты, баксы и я" - читать интересную книгу автора

избавиться.
- Как это? - Он вытаращил глаза.
- Молча, - сказала я, - обязательно молча. Мы должны запаковать труп во
что-нибудь нейтральное, вывели его куда-нибудь за город и там спрятать так,
чтобы сразу не нашли. А потом жить как ни в чем не бывало.
Мы ничего не видели, ничего не знаем, никого не помним. Девица
скрывалась? Скрывалась. Ее нашли и убили ее дружки. Уж они-то точно не будут
расследовать ее смерть. Милиция в полном неведении, даже если и подадут
родственники в розыск - ну, пропала и пропала. Уехала в теплые края! Ты
никого в машину не подсаживал, сюда никого не привозил - вообще мы с тобой
весь вечер вместе были, как всегда!
Я остановилась, перевела дух и посмотрела на ненаглядного. Он
рассматривал меня с каким-то странным выражением.
- Ты так спокойно об этом рассуждаешь... - протянул он.
- Что значит - "спокойно"? - завелась было я, но прислушалась к себе и
поняла, что он имеет в виду.
Действительно, я совершенно не волновалась. То есть я была сильно
возбуждена, но это только подстегивало меня, хотелось немедленно
действовать. И еще что-то изменилось внутри меня, но заниматься самокопанием
сейчас не было времени.
- Ладно, тянуть нечего, не люблю неприятное надолго откладывать.
Я вошла в комнату. Там ничего не изменилось, труп по-прежнему валялся
на диване. Я собрала разбросанную женскую одежду: белье, теплый свитер,
юбку, ботинки... Из кармана юбки вывалилась косметичка. Я наскоро перебрала
содержимое: пудреница, помада, носовой платок - все обычное, а вот еще: за
подкладку засунуто немного денег и красная книжечка - паспорт.
- Полозова Каролина Викторовна, - прочла я вслух. - Ну и имечко!
Русская, год рождения одна тысяча девятьсот семьдесят шестой, место
рождения - город Новохоперск.
Я перелистнула страничку. Прописка в Новохоперске, потом еще один
штамп - выписана, а здесь, в Санкт-Петербурге, штампа о прописке нет.
- Темная личность эта твоя Каролина.
Нигде не прописана. Ну, так даже лучше.
Родственников у нее здесь нет.
Я нашла в шкафу старые ножницы тетки Глафиры и аккуратно начала
разрезать одежду во многих местах.
- Что ты делаешь? - вскричал ненаглядный.
- Одежду надо выбросить, я режу, чтобы никто не мог воспользоваться. На
рваные тряпки никто не обратит внимания. Косметичку тоже выбросим, а паспорт
надо бы сжечь...
Я сунулась было на кухню, но сообразила, что в квартире все еще
достаточно газа.
Как бы пожар не устроить! И я положила паспорт убитой девицы в потайное
отделение своей сумочки.
- А как же мы ее повезем - голую? - ненаглядный как-то странно пустил
петуха.
Я взглянула на него пристальнее и увидела, что в глазах у него стоят
слезы. Этого только не хватало! Рыдать положено женщине, а плачущий мужчина
смешон, не его это амплуа. Хоть и пишут в книжках, что даже самые сильные
мужчины способны рыдать от переживаний и горя, я в это не верю. И плачущий