"Наталья Александрова. Бандиты, баксы и я" - читать интересную книгу автора

квартиру вернуться не могу.
- Естественно, - не могла не согласиться я. - В той квартире нам с
тобой делать нечего.
Я еще раз внимательно на него посмотрела. Похоже - успокоился, а что
там на самом деле... Может, и не врет про мать. И, пожалуй, лучше его не
отпускать сейчас одного никуда. Пусть до утра на глазах будет.
- Ладно, едем ко мне. Родители на даче, никто не помешает.
Я редко приглашаю домой своих знакомых. Даже если родителей нет дома, я
смотрю глазами постороннего человека на вытертый линолеум в прихожей,
прикрытый разноцветными половиками, сплетенными мамой из старых тряпок, на
сшитые ею когда-то уже старенькие ситцевые занавески на кухне, на
алюминиевые кастрюли, вдыхаю стойкий запах хозяйственного мыла...
Покупала я с получки и моющие средства, и новые полотенца и занавески -
все напрасно. Мать прятала вещи в шкаф, а "Фейри" пользуюсь только я. Так
было всегда, сколько себя помню. Все новое - в шкаф, и донашивается старое,
пока не истлеет до дыр.
- Есть хочешь? - спросила я, так как неожиданно почувствовала вдруг
зверский голод.
В общем, и неудивительно - последний раз ела сегодня, вернее, вчера в
три часа дня.
Ненаглядный от еды отказался, но робко поглядывал на дверь ванной,
душ-то принять ему сегодня так и не удалось. Пока он плескался, я обшарила
кухню. Мать оставила целую латку голубцов и еще полпирога с рыбой. Все-таки
приятно, когда кто-то о тебе думает...
Мы быстро разобрали постель и легли, стараясь не касаться в разговоре
недавно выброшенного трупа. Ненаглядный отвернулся к стене и вскоре задышал
ровно. Я же не могла сомкнуть глаз. Словно сегодня в лесу мне передались от
пробуждающейся земли какие-то соки. Они бродили во мне, набухая. Я поняла,
как чувствуют себя деревья весной. Вот почки растут и лопаются наконец со
сладкой болью, и солнышко ласково пригревает едва появившиеся клейкие
листочки...
Кровь по-прежнему бурлила во мне. Меня переполняло страстное желание
любви, ну да, очевидно то, что я сейчас испытываю, называется страстью. Но к
кому? Не к этой же туше, не к этому посапывающему сундуку, что лежит рядом
со мной.
Я ткнула ненаглядного кулаком в бок, чтобы подвинулся, потом улеглась
поудобнее.
"Нет худа без добра, - думала я, засыпая, - зато мы наконец-то
расстанемся с ненаглядным навсегда. После всего, что случилось, ноги моей не
будет в его квартире. Завтра я выпровожу его домой и больше никогда не
увижу".
Если бы я знала, как я тогда ошибалась...

***

Герман включил зажигание, прогрел мотор и, не торопясь, выехал со
стоянки. У самых ворот к нему бросилась молодая женщина с большой сумкой в
руках.
- Шеф! Прошу вас, подвезите!
Это было так похоже на то, что случилось позавчера - девушка, сумка и