"Наталья Александрова. Ассирийское наследство" - читать интересную книгу автора

подводила, и он ни разу не пожалел, что выскочил тогда за ней из "Синего
попугая".


***

Маркиза долго разглядывали в глазок.
Наконец загремели бесчисленные замки и запоры, и знаменитая
бронированная дверь, способная по ее виду выдержать прямое попадание
артиллерийского снаряда, приоткрылась на четверть. В проеме показалась
подозрительная физиономия Кузьмича.
- Ты, Маркизушка? - спросил он, будто в глазок не разглядел. - Заходи
скорее, а то квартиру выстудишь!
Старый черт боялся, конечно, не сквозняка, а ограбления.
Маркиз вошел в квартиру. Коридор был завален, как обычно, немыслимым
хламом - кипами старых газет и журналов, рваными упаковочными коробками,
велосипедными камерами, стоптанной обувью. Обои, ободранные кошачьими
когтями, лоскутьями свисали со стен. В довершении эффекта запах этих самых
котов был так густ, что на глазах у Маркиза немедленно выступили слезы.
Раньше он, бывало, спрашивал Кузьмича, отчего тот так запустил свою
квартиру, на что старик в обычной своей слезливой, жалкой манере отвечал,
что человек он бедный и на всякие там ремонты денег не хватает. Прекрасно
зная, что Кузьмич - один из богатейших людей в городе, по крайней мере
среди околокриминальной публики, Маркиз решил, что тот нарочно живет в
такой грязи и запустении, чтобы не вводить в соблазн случайного гостя. Хотя
случайных гостей Кузьмич к себе никогда не пускал, а его бронированная
дверь так или иначе наводила на мысль о том, что в квартире есть чем
поживиться.
Кряхтя и охая, потирая поясницу, старик провел Маркиза в свой кабинет.
Здесь тоже царил немыслимый беспорядок, хотя бедностью, конечно, не пахло:
в углу были стопкой сложены холсты восемнадцатого и девятнадцатого века, на
столе и на низком комоде в беспорядке громоздились бронзовые и серебряные
подсвечники, статуэтки, столовые приборы. Больше всего этот кабинет
напоминал тайное убежище, куда разбойники складывают награбленную добычу...
Впрочем, эта аналогия вполне соответствовала действительности.
В кабинете не пахло не только бедностью, но и котами; Кузьмич,
совершенно распустив и разбаловав своих полосатых иждивенцев, в одном был
строг: в эту комнату им вход был запрещен под страхом изгнания из рая, то
есть из квартиры.
Кузьмич сел за стол, водрузил на нос очки и потер руки:
- Ну, что принес, Маркизушка?
Тощий, старый, бесцветный, в бесформенной вязаной старушечьей кофте
поверх сношенной тельняшки, в вытянутых на коленях тренировочных штанах,
Кузьмич был на самом деле человеком жестким, цепким и безжалостным, хотя
обычно он это тщательно скрывал. Даже свою старость и беспомощность он
нарочито преувеличивал, старательно горбясь и немощно шаркая ногами. Пару
раз Маркизу случалось наблюдать проявления его недюжинной силы.
- Ну-ка, ну-ка... - Кузьмич осторожно развернул коробку, которую
Маркиз поставил перед ним на стол, достал колье. Неторопливо вставил в глаз
увеличительное стекло и надолго замолчал, то так, то этак поворачивая