"Наталья Александрова. Ассирийское наследство" - читать интересную книгу авторапризрака в струящихся белых одеждах и золотых масках. Один из них поднял
руку, и в ней блеснуло широкое лезвие короткого меча. От всего этого веяло таким древним мистическим ужасом, что Толстого наконец проняло. Он побледнел, так что лицо его цветом напомнило сырую картофелину, и севшим от страха голосом проговорил: - Мужики, ну чего вам надо-то? Договоримся! Денег, может? Так об чем базар? Однако призраки не издали ни звука. Широкий меч описал короткую дугу, и голова Толстого покатилась по асфальту. - И прости нам грехи наши... - шептал шофер "мерседеса" синими от ужаса губами. Монгол посмотрел на Степу своими змеиными ледяными глазами, закусил незажженную сигарету и прошипел: - Придется, однако, с Шубой встретиться, перебазарить эти дела. Если это он Толстого упаковал - мало ему не покажется. Что он, однако, о себе думает? Он тут не один в городе, если что - быстро остановим. - Шуба говорит - он не при делах, - вставил Степа, - просит "стрелку" в эту субботу, место - где скажешь. - У Левы, однако, встретимся, - мгновенно ответил Монгол, - место хорошее, проверенное, второй выход есть. Ребят, однако, расставь загодя, чтобы без сюрпризов. В субботу на дверях ресторана "Золотой барашек" появилась табличка "Закрытое мероприятие". Этот небольшой ресторанчик знающие люди обычно называли "У Левы", по имени хозяина, жизнерадостного и пузатого Левы Ашкенази. замечательному повару-армянину Хачику Айвазяну, а сам больше бывал в зале с клиентами. Платил Лева Монголу, но тем не менее не ссорился ни с кем из конкурентов своего покровителя, и в его ресторане часто проводили "стрелки", зная, что веселый еврей, когда надо, нем, как рыба, и надежен, как автомат Калашникова. Степа подъехал в ресторан за два часа до назначенного времени, обошел на всякий случай хорошо знакомое помещение, осмотрел все кладовки и чуланы, специальным прибором проверил отсутствие "жучков", расставил охрану. Монгол приехал за пять минут до восьми, сверкнул от дверей ледяными недоверчивыми глазами. Лева вышел навстречу, без излишней угодливости приветствовал покровителя и предложил выпить для аппетита. Монгол попросил боржоми, сел за столик, взглянул на часы. Ровно в восемь на трех джипах подъехал Шуба с охраной. Бойцы остались снаружи, Шуба вошел в зал вдвоем с Джафаром, своей правой рукой и "вторым я". Худой, мосластый, с уродливым, изрытым мелкими шрамами лицом, Шуба слыл человеком жестоким, опасным и непредсказуемым. Шрамы на лице остались у него от осколков противопехотной мины, которую в девяносто втором году конкуренты подложили в его подъезд. Шуба выжил благодаря чуду и бронежилету, конкурентов переловил поодиночке и убил с такой изощренной жестокостью, что слухи об этой расправе не затихали года два. Шуба с Джафаром пересекли зал, поздоровались, сели за стол рядом с |
|
|