"Разорившийся виконт" - читать интересную книгу автора (Лейн Эллисон)

Глава 9

Ковент-Гарден был полон в день последнего выступления Кэмбла. Возбужденная публика с нетерпением ожидала появления своего любимца. И хотя Кэмблу было несвойственно демонстрировать перед зрителями накал страстей, который совсем недавно привнес в сценическое искусство Кин, он вошел в жизнь нескольких поколений как неотъемлемая часть самого театра. Педантичность, тщательно продуманная манерность и холодная риторическая речь служили отличительными признаками его успешной карьеры и ничуть не умаляли его популярности, даже когда он играл вместе со своей сестрой, несравненной Сарой Сиддонс. Но для прощального выхода на сцену он выбрал определенно превосходную роль – роль высокомерного и своенравного Караолана.

Мелисса наслаждалась пьесой, но остальная публика, как всегда, больше интересовалась друг другом, а не тем, что происходило на сцене. Настоящих любителей театра можно было по пальцам пересчитать, остальные же присутствовали здесь главным образом потому, что это составляло часть их ежедневных светских развлечений. Вообще-то эти люди пришли сюда только для того, чтобы потом в гостиных Мэйфэйра можно было похвастаться, что они тоже присутствовали на таком известном представлении.

Их ложа была заполнена до отказа. Чарльз преданно следовал за леди Каслтон, но краем глаза косился в сторону Мелиссы. Но что за нелепость! Наблюдая, как она смеется над очередной шуткой лорда Рафтона, Чарльз пытался понять, почему его так задевает ее поведение. У него ведь нет ярко выраженных недостатков – пьет и играет он в меру, с дамами всегда галантен и крайне редко заводит интрижки. Главным увлечением Чарльза были лошади, и этот общий интерес помог бы им с Мелиссой составить прекрасную пару. Два раза сопровождая ее на утренних прогулках, он уже отметил умение девушки кататься верхом. Она сидела в седле даже лучше Генриетты и была куда грациознее. Чарльз и представить себе не мог, что встретит девушку, в которой сочетались бы и женственность, и ловкость заправского наездника. Вдали от строгого лондонского этикета Мелисса показала себя первоклассной всадницей, а Огненная Бабочка была одной из самых сильных и красивых лошадей, которых когда-либо доводилось видеть Чарльзу. Его раздражение нарастало.

В последнее время он частенько замечал, что быстро выходит из себя по пустякам. Нагнувшийся к Мелиссе Джордж что-то тихо шептал ей на ухо, а Чарльз, наблюдая за ними, в бессильной злобе сжимал кулаки. Она ответила Джорджу какой-то шуткой, и оба рассмеялись. Чарльз демонстративно повернулся к лорду Хартфорду и вступил в оживленную дискуссию, предметом которой были, конечно же, лошади.

– Не смешите меня во время представления, – попросил Джордж, овладев собой после очередного взрыва хохота. – Я не хочу, чтобы ко мне приклеилась слава скандалиста.

– Но вы сами виноваты, – улыбнувшись, парировала Мелисса. – Если бы вы не стали меня сравнивать с Титанией, я бы никогда этого не сказала.

– Вы не хотите рискнуть своим добрым именем и поехать к Эстли на следующей неделе? Я обещал привезти моего крестника.

– Вы думаете, что я использую свое достоинство, чтобы отказаться от развлечений? – Она попыталась строго посмотреть на него, но смеющиеся глаза ее выдали.

В первом антракте она разговорилась с леди Хартфорд. Они быстро подружились. Каролина тоже высоко ценила образованность, помогала фронтовикам, которые еще остались в Лондоне спустя два года после битвы под Ватерлоо.

– Джордж пригласил тебя присоединиться к нам на будущей неделе? – спросила она Мелиссу.

– Да. А вы тоже едете?

– Разумеется. Джордж – крестный отец Робби. Мальчику три с половиной года, и он хочет посмотреть на дрессированных лошадей. Он уже хорошо ездит верхом, но я боюсь, как бы ему не пришло в голову самостоятельно повторить некоторые трюки. – Она состроила недовольную гримасу. – Но Томас дал слово, и мы едем.

Мелисса засмеялась.

– Подозреваю, что если он попробует скопировать их фокусы под присмотром Томаса, то очень скоро станет таким же опытным наездником, как циркачи. – Лорд Хартфорд был признан в обществе самым лучшим наездником, хотя Чарльз почти не уступал ни ему, ни Джорджу в искусстве верховой езды.

– Вы с Джорджем подходите друг другу, – серьезно проговорила леди Хартфорд. – Все эти годы он был такой хмурый.

– Но я тут совершенно ни при чем, – возразила Мелисса. – И я сомневаюсь, что он действительно изменился. Правда, после нашей встречи он стал чаще улыбаться, но мне кажется, это все показное. Он просто прикидывается веселым.

Леди Хартфорд, нахмурясь, внимательно изучала Джорджа, который шутил и смеялся с Томасом.

– Я поняла, о чем ты. Он как будто нарочно старается вести себя легкомысленно. Надо срочно переговорить с Томасом. Он должен знать в чем дело.

Теперь нахмурилась Мелисса.

– Но я ведь могу и ошибиться. Никогда себя не прощу, если мои необдуманные слова приведут к распространению необоснованных сплетен.

– Не выдумывай! – оборвала ее леди Хартфорд. – Об этом никто не узнает. Ты очень проницательна и просто помогла мне обратить на него внимание. Джордж – наш очень близкий друг, и я не посмею причинить ему боль. Но нелегко нести одному столь тяжкий груз. Тем более что ему больше не к кому обратиться за помощью. На то и нужны друзья.

– Надеюсь, у него нет серьезных проблем.

– Ты беспокоишься за него? – неожиданно спросила Каролина и тут же прикусила язык. – Прости мою дерзость, Мелисса. Но я не хочу, чтобы он страдал. Он тебя любит, я точно это знаю.

– Не извиняйтесь, Каролина, – со вздохом ответила Мелисса. – Я очень волнуюсь из-за него, но пока ничего решить не могу. – Голубые глаза промелькнули в ее воспоминаниях, но вместо ярких сапфиров, сияющих под рыжей челкой Джорджа, она увидела странные прозрачно-голубые глаза на красивом лице, обрамленном непослушными светлыми кудрями. Внезапно Мелисса рассердилась. – Как можно выбрать себе мужа за такой короткий срок? Этот брак не будет счастливым. А я еще не чувствую, что готова пойти на это с кем-либо из тех, кого я знаю, включая Джорджа.

– Ты, должно быть, помнишь, что лондонские сезоны были придуманы, когда браки заключались по расчету и для сохранения династии, – заговорила леди Хартфорд. – Это позволяло обеим сторонам получше узнать друг друга, прежде чем они подписывали свои брачные договоры. Дело в том, что даже сейчас многие союзы заключаются по тем же самым законам. А у тех, кто хочет жениться по любви, возникают серьезные проблемы.

– В таком случае как вам это, удалось? – спросила Мелисса. Она уже убедилась, что Хартфорды были настолько близкой парой, что иногда понимали друг друга без слов.

– На самом деле мы попали в дорожное происшествие и познакомились совершенно случайно, – рассмеялась леди Хартфорд. – Иногда случай может сыграть великую роль. Но не всем так везет. Прежде чем сделать свой выбор, как следует убедись, что это твое счастье, ведь тебе придется прожить с ним всю оставшуюся жизнь.

Мелисса кивнула. Что она чувствует по отношению к Джорджу? Он весел и умен, спокоен и почтителен. Он обладает покладистым характером и безупречной репутацией. Он был щедр, но не бросал деньги на ветер. Она даже представить его не могла опустившимся пьяницей, таким, как ее брат. Она искренне любила этого человека и не желала ему зла. Было ли это достаточным основанием для заключения брака? Его ухаживания так бросались в глаза, что казалось, будто он действительно хочет сделать ей предложение, а, принимая во внимание назойливость Джорджа, можно было предположить, что это событие не за горами. Мелисса не переставала оценивать свои чувства, даже когда начался второй акт. Справится ли она с ролью жены? Время от времени она украдкой бросала на него взгляды, неизменно отмечая его солидность и воскрешая в памяти всегда покровительственный тон Джорджа. Он ее ни разу не поцеловал. Вдруг Мелисса почувствовала, как по ее коже побежали мурашки. Но что это? Любовь или еще одно проявление безрассудной страстности ее тела, вызванное неприятным воспоминанием о мужчине, ласкающем ее грудь своими нежными руками?

Во время следующего антракта Чарльз решительно вывел Мелиссу из ложи, оставив Джорджа в скучной компании лорда Перегрина.

– Вам действительно нравится лорд Рафтон? – насмешливо поинтересовался Чарльз, уводя Мелиссу подальше от шумной толпы.

– Да, нравится, но вас это не касается, – ответила девушка.

– Вам с ним скучно.

– Да с чего вы взяли? – спросила Мелисса. – И как вам не стыдно судить остальных, в то время как сами вы безответственный бездельник с довольно сомнительной репутацией! Ни одна порядочная дама не согласится выйти за вас замуж.

– Что это значит?!

От его железного голоса и тяжелого взгляда ей стало не по себе. Мелисса и не подозревала, что его прозрачные глаза могут излучать столько ненависти. Они даже потеряли свою чистоту и теперь казались ей синевато-серыми. Она уже и думать забыла об этом их свойстве, потому что в Лэньярдском поместье оно было менее заметным: Их ссоры в основном происходили в темных, плохо освещенных комнатах. Может быть, поэтому сейчас он не смог ее узнать.

Но у Мелиссы совершенно не было времени, чтобы размышлять о прошлом. Она заметила, что часто выходит из себя в обществе этого человека. Но он не имеет права осуждать ее!

– Вы не очень-то преуспели в выборе друзей и ведете довольно праздный образ жизни, милорд, – парировала она. – А то, что вы каждый год во время сезона бездельничаете в городе, летом развлекаетесь в Брайтоне, а осенью резвитесь на охоте, не потерпит ни одна уважающая себя дама.

– Едва ли, – возразил он. – В этом году я пропустил фактически все мероприятия.

– Только потому, что вы были вынуждены ходить на задних лапках перед тяжелобольной бабушкой, – выпалила она в ответ, совершенно забыв о том, что леди Мелиссе ничего не известно о его делах.

Его брови поползли вверх от удивления.

– И что вам еще известно о моей бабушке?

– Они с леди Каслтон всегда были близкими подругами, – напомнила ему девушка. – Бабушкины глаза уже не те, что прежде. Поэтому я часто читала ей письма вслух.

Лживые слова выскочили сами собой, прежде чем Мелисса смогла их обдумать. Надо было заявить, что леди Каслтон сама ей об этом рассказывала. Ведь Чарльзу могло быть известно и то, что зрение пожилой дамы все еще оставалось удивительно острым.

Но у Чарльза появились свои собственные заботы. Судя по тому, как скривилось его лицо, ее удар попал прямо в цель. Обнаружилась еще одна неведомая Чарльзу сторона жизни леди Лэньярд. Должно быть, она продолжала свою обычную переписку в течение тех месяцев между его визитом и ее смертью. Он надеялся, что она сохранила в тайне их уговор и ничего не упомянула о его предполагаемой невесте. Ведь пока об их помолвке не было объявлено официально. Но что могла сказать бабушка о мисс Шарп? Чарльз так встревожился всеми этими ужасными подозрениями, что забыл, о чем собирался говорить со своей кузиной.

Девушка заметила, как досада исказила его лицо. Любопытно, размышляла Мелисса, давая волю своей фантазии. Чарльзу явно не нравится, что ей может быть все известно о том летнем визите. Но уж угрызения совести его, конечно, не мучают. Высокомерному лорду Расбону несвойственно жалеть о своих проступках. Он никогда не интересовался тем, что думают о нем простые смертные, так как считал себя непременно выше их. Значит, он и вправду боится, что всем давно известно о его так называемой «невесте». Его высокое положение обязательно пострадает, если люди узнают, что у него была возлюбленная. Но леди Лэньярд никому ничего не сказала. В основном посетителей лондонских гостиных волновал только вопрос, как покойная вдова распорядилась своим наследством, и никаких подозрений ни у кого не возникало. Даже леди Беатриса, которой уже все было известно, держала свой рот на замке.

Они вернулись в ложу, не проронив больше ни слова. Джордж взял руку Мелиссы и не отходил от нее ни на шаг, пока не закончилась пьеса и последовавший за ней фарс. Чарльз был настолько глубоко погружен в собственные мысли, что почти не замечал того, что происходило весь оставшийся вечер.

Выходя на следующее утро из модного магазинчика мадемуазель Жанетт, Мелисса столкнулась в дверях с другой юной леди, которая собиралась в него войти.

– Клара! – воскликнула удивленная Мелисса. – Когда ты приехала?

– Мелисса! Я и не знала, что ты в городе, – ответила мисс Розенхилл, оглядывая подругу с головы до пят. – Мы не виделись уже два года. Ты давно в Лондоне?

– С начала марта.

– Да ну? А я-то думала, что твой брат до сих пор дома.

– Он действительно там. Но ты, должно быть, знаешь, что в прошлом году я уехала из Дрэйтона и теперь живу у бабушки.

– Я забыла. Ты знаешь, прошлое лето я провела со своим дядей, а потом, даже не заезжая домой, вернулась к мисс Везерботтом в Школу молодых леди.

– Я слышала, что она просто чудовище, – прошептала Мелисса.

– Точно. В прошлом месяце папа, наконец, позволил мне вернуться домой.

– Но когда же ты приехала в город? Я что-то тебя не видела.

– Прошлой ночью. Родители отказались представить меня обществу в этом сезоне, сославшись на мой возраст и на отсутствие денег. Но тетя Шарлотта пригласила меня погостить несколько недель, вот я и приехала.

Хотя Кларе было только семнадцать, эта девушка выглядела намного старше своих лет. Ее семья жила недалеко от Дрэйтонского поместья, и две девочки были давно знакомы, хотя и не являлись, что называется, закадычными подругами.

– Мне пора возвращаться, – извиняющимся тоном произнесла Мелисса, уступая место парочке чопорных матрон, которые своими высокомерными взглядами пытались расчистить наполовину занятую дорогу. – Но я жду тебя и тетю завтра в гости. Мы будем дома. Наш адрес: особняк вдовы Каслтон в квартале Беркли.

– Непременно придем. Как приятно встретить знакомое лицо. Я ведь еще не освоилась в этом ужасном Лондоне.

– Это скоро пройдет.

Во время дневного приема, на котором она хозяйничала вместе с леди Каслтон, Мелисса то и дело предавалась размышлениям о неожиданном появлении Клары. Эта девушка была мила и благоразумна, из нее могла бы получиться прекрасная жена. Несмотря на упоминание о более чем скромном семейном бюджете, у Клары было хорошее приданое. Скорее всего отец отказывался вывозить ее в свет только потому, что боялся, как бы она не вышла замуж в первый же свой сезон, желая, таким образом, сэкономить деньги и не тратить их на повторное пребывание в Лондоне. Он всю жизнь считал каждое пенни, поэтому его дочь училась в Линкольне в школе мисс Везерботтом, единственным достоинством которой была низкая плата.

Этой же ночью Ворбартоны устроили настоящий маскарад. Двадцать лет назад леди Ворбартон открыла первый костюмированный бал, который был рассчитан прежде всего на невинных девушек. Традиционно приглашались только самые достойные люди из общества, что гарантировало прекрасным незнакомкам вечер веселья без угрозы для собственной репутации. В этом году хозяйка превзошла саму себя, оформив бальную залу так, чтобы она была похожа на лесную поляну. Деревья гигантских размеров упирались вершинами в потолок, их раскидистые ветви были украшены переливающимися гирляндами, а зеркала искусно усиливали общее впечатление. Изысканные букеты цветов и заросли папоротника окружали беседки, а веселые ручейки журчали в углах и альковах. Двери на террасу, украшенные по всей длине веточками диких кустарников, оставили открытыми на всю ночь для поддержания иллюзии девственного леса.

Под куполом залы красовалась богатейшая коллекция портретов. Древние греки и римляне, боги и богини, короли, королевы и другие известные правители, шекспировские персонажи, рыцари и французские придворные, испанские вельможи и русские князья, скандально известные пираты и отпетые мошенники, миловидные пастушки, цыгане и фрейлины – все они как будто тоже принимали участие в празднике.

Мелисса поправила рукой свою маску и таинственно улыбнулась леди Каслтон. Как ни странно, она не последовала совету бабушки, которая предлагала ей нарядиться Клеопатрой. Мелисса поступила так из боязни стать похожей на Генриетту, одевшись в платье черного цвета. Вместо этого она выбрала образ сказочной королевы по имени Титания. Виллис взбила золотистые волосы Мелиссы в пышную бесформенную копну, форма которой напоминала вздымающуюся пену золотой паутины, украшавшую ее наряд.

– Я и не ожидала увидеть что-либо подобное, – прошептала девушка, когда они с бабушкой поднимались по лестнице после того, как поздоровались с леди Ворбартон. Какой-то разбойник с большой дороги в черном маскарадном костюме усмехнулся, весело взглянув на Мелиссу прозрачно-голубыми глазами.

– Кошелек или жизнь! – прогремел он. – Вашу бальную книжечку, миледи, – потребовал он, но затем, поспешно исправившись, добавил: – Пожалуйста.

– Какой вежливый грабитель, – хихикнула Мелисса, хлопнув веером по его руке. – Но вам не осталось ничего, кроме контрданса после ужина.

– Уверен, у вас в запасе есть вальс. Меня убивает ваша жестокость, ваше величество, – взмолился он.

– А меня ваша самонадеянность, – парировала она. – Контрданс или, ничего, Чарльз.

Он скривился, но вынужден был покориться.

Вечер прошел почти как в сказке. Анонимность придавала ему еще больше волнующей таинственности, развеяв обычную светскую тоску. Где-то в темных уголках залы не смолкая звенел задорный смех, и даже самые чопорные молодые люди искренне наслаждались праздником.

Эмплай кружил Мелиссу в захватывающем ритме рила[1] отбросив робость и по возможности поддерживая беседу. Он прекрасно выглядел в костюме Генриха VIII и много шутил по поводу дородного сложения своего короля. Джордж получил право вальсировать с ней, и от его близости Мелисса испытывала странное покалывание по всему телу. Он был одет, как Лакинвар, и, глядя ему в глаза, девушка гадала, решится ли он произнести те самые заветные слова. От этой мысли у нее перехватило дыхание. Кажется, она наконец-то в него влюбилась. Все-таки Джордж этого заслуживает как никто другой.

Ужин прошел в обстановке всеобщего веселья. Гвоздем программы стал лорд Хизртон, передразнивший неудачливого мистера Баулиса. Этот джентльмен, желая произвести благоприятное впечатление на одну юную леди, нанял лошадь, которая оказалась для него слишком горячей и в разгар светского раута сбросила незадачливого наездника прямо в Серпентин.

Вспомнив о том, что по правилам маскарада в конце вечера все маски должны быть сорваны, Мелисса заметно погрустнела. Ведь разоблачение ожидало ее в любой момент. Прежде чем кто-нибудь уличит ее во лжи, ей следовало бы самой раскрыть свой обман, но она совершенно не представляла, как это сделать, не причинив себе вреда. Длинный список ее прегрешений пополнился еще несколькими случаями вранья, как высказанного вслух, так и мысленного. И не только ей самой, но и Чарльзу может навредить ее неправильное поведение в недавнем прошлом. Неважно, заслуживал он порицания или нет, но ей не хотелось брать на себя ответственность и раскрывать его недостойное поведение.

– Прогуляемся немного? – предложил Джордж после перерыва, когда, вернувшись в бальный зал, они увидели, что музыканты еще не готовы продолжить свою игру.

– Пожалуй, – согласилась Мелисса, так как в комнате было нестерпимо душно. Она надеялась, что, выйдя на террасу, отвлечется от этих тревожных мыслей.

Молодые люди подошли к перилам, но затем Джордж незаметно увлек ее в сад, чтобы они могли побыть там наедине. И хотя Чарльз назвал Джорджа скучным, Мелисса все же была убеждена в обратном. Разумеется, с дядюшкой Говардом ему не сравниться, но, с другой стороны, Джордж никогда не удерживает ее руку в своей слишком долго и не пытается сорвать с ее губ поцелуй, как поступил бы на его месте любой влюбленный человек. Все же Мелисса хотела бы, чтобы ее муж был менее сдержанным. Однако через минуту она поняла, что недооценивала его. Улыбающийся Джордж, глядя ей прямо в глаза, провел девушку вдоль террасы и, повернув в густые заросли сада, решительно притянул к себе.

– Как вы красивы сегодня, дорогая, – неожиданно прошептал он. В следующую секунду она почувствовала, как его мягкие губы ласкают ее собственные. Подчинившись его внезапному порыву, Мелисса ответила на его поцелуй и, обняв Джорджа, нежно ласкала руками его шею, в то время как он прижимал ее к себе все ближе и ближе. Губы Мелиссы дрожали, она вся трепетала от его поцелуев, но они никак не могли заставить девушку потерять над собой контроль. Внезапно с террасы донеслись голоса, и влюбленные поспешно отскочили друг от друга.

– Нам пора возвращаться, – вздохнул Джордж, с неохотой отпуская руку Мелиссы.

– Да, – только и смогла выговорить девушка, будучи не в состоянии думать о чем-либо другом.

Чарльз, вынужденный находиться подле леди Каслтон, метался, как зверь в клетке. За его натянутой улыбкой скрывался неистовый гнев, в любую минуту готовый выплеснуться наружу.

– Что вы себе позволяете? Разгуливаете по саду одна, без компаньонки! – вне себя от злости прошипел Чарльз, затащив Мелиссу в одну из заросших плющом беседок, которые окружали освещенную террасу.

– Да как вы смеете?! – взорвалась Мелисса. – Джордж – настоящий джентльмен! У него и в мыслях не было обидеть меня.

Чарльз взбесился. Стиснув ее за локоть, он выскочил на улицу и потащил Мелиссу в сад.

– Где ваше чувство собственного достоинства, кузина? – грубо осведомился Чарльз.

– А где ваше? – ответила она, с ненавистью глядя ему в глаза. – Только что вы совершили точно такую же подлость.

– Вы хотите сделать так, чтобы он вас скомпрометировал и заработал репутацию недостойного человека? – продолжал Чарльз, отказываясь признать свою несправедливость и неуместность своих обвинений. Рафтон так явно собирался сделать ей предложение, что у Чарльза не осталось никаких сомнений в том, что помолвка не заставит себя ждать.

– Вы, кажется, недооцениваете ни меня, ни наше общество, сэр. Да будет вам известно, нет ничего предосудительного в том, что девушка гуляет по террасе с мужчиной, заслуживающим доверия. Но вы, человек с темным прошлым, видимо, судите остальных по себе. Мне до сих пор непонятно, как леди Ворбартон могла включить вас в список приглашенных.

– Ведьма! – прошептал Чарльз побелевшими губами. – Когда повсюду такие женщины, как вы, неудивительно, что крепкие браки распадаются один за другим.

– Ну да! У вас ведь в этих делах богатый опыт, – парировала она, не обращая внимания на то, что переходит все границы. – Сколько чужих жен вы уже соблазнили?

– Мы обсуждаем ваше поведение, а не мое, Мелисса, – прорычал он, хватая ее за плечи. – Порядочные леди не исчезают неизвестно куда с посторонними мужчинами, если они, конечно, не хотят, чтобы о них вскоре поползли слухи.

– Глупости! И вы знаете это не хуже меня. Как вы смеете читать мне мораль, в то время как сами не соблюдаете никаких правил приличия?

– Я не потерплю, чтобы какой-то капризный ребенок задел честь моей семьи!

Он уже не соображал, что говорил. У него возникло непреодолимое желание хорошенько встряхнуть ее. Или задушить. Или овладеть ею. Чарльза переполняли эти чувства, пока он, наконец, не пришел в себя и не осознал, где находится.

– Честь семьи! Вы, лорд Расбон, не несете за меня никакой ответственности, – ледяным тоном напомнила ему Мелисса. – Мы с вами очень дальние родственники, так что вы можете не бояться, что своим поведением я причиню вам вред, даже если я буду вести себя, как распутница. К тому же если мое поведение действительно вызывающее, то бабушка очень скоро даст мне об этом знать. А в том, что я провела пару минут наедине с порядочным джентльменом, который к тому же просит моей руки, нет ничего непристойного. А теперь перестаньте вести себя, как осел, и проводите меня обратно в танцевальный зал.

Лицо Чарльза потемнело от злости. Легкий ветерок шевелил пышную копну ее золотых волос, ласкал бархатную кожу. Он понимал всю опасность сложившейся ситуации, но не мог препятствовать победе желания над долгом в борьбе, в которой воля должна была пересилить вожделение.

Застонав, он заключил девушку в объятия и жадно прильнул к ее губам, пытаясь раздвинуть их языком, чтобы ощутить сладость ее поцелуя. Через мгновение Чарльз, обезумев от страсти, уже ласкал руками ее спину и бедра.

Мелисса вырвалась из объятий Чарльза и залепила ему звонкую пощечину, от которой у него на лице осталось красное пятно.

– Хам! – сверкнув глазами, закричала девушка ему в лицо. – Подлец! Вот вы и оправдали свою репутацию! Как вы смеете целовать другую женщину? У вас же есть невеста!

– Что? – Он был явно шокирован.

Но что случилось? Мелисса ответила на его поцелуй, и ей это понравилось не меньше, чем ему. В голове Чарльза все перепуталось, руки его дрожали, он просто умирал от желания прижать ее к себе.

– Мне хорошо известно, что вы помолвлены с мисс Шарп, помолвлены уже несколько месяцев. Когда же свадьба?

– Откуда вы это знаете? – спросил он.

Неужели леди Лэньярд сказала? Но зачем? Глупый вопрос! Это же еще один способ заставить его жениться. Теперь у него не останется другого выхода, кроме как пойти под венец с этим жалким созданием, так что отрицать помолвку просто бессмысленно. Чарльз содрогался при одной мысли об этом.

– От вашей бабушки, разумеется. Она так обрадовалась, узнав, что вы наконец-то остепенились, что сразу же написала об этом своей кузине. Честно говоря, мне жаль эту девушку. Хороший муж из вас не выйдет.

– Хватит, леди Мелисса, хватит, – перебил Чарльз, стараясь говорить ровным голосом. – Я еще не женат, и мисс Шарп ни о чем не узнает. Но не пытайтесь отрицать, что вы наслаждались в эти секунды не меньше, чем я. – Он продолжал поглаживать ее руку, и ей действительно было приятно.

– Естественно, – согласилась Мелисса и тотчас же отдернула руку. – Ничего другого я и не ожидала от человека с такими глубокими познаниями. Но настоящий джентльмен не стал бы заставлять леди делать что-то против ее желания. А вы – мерзавец и развратник! Истории о вашей распущенности возникают повсюду, где бы вы ни появились. Как вы, должно быть, знаете, о скандале у Виллингфордов говорили еще очень долго после того, как вас с позором вышвырнули из их дома.

Он набрал в легкие побольше воздуха и собрался было все объяснить, но девушка не дала ему вымолвить ни слова.

– Вы думали, что мне ничего об этом не известно? Да я знакома с ними всю жизнь. Их поместье соседствует с домом моего брата. Если вы не поклянетесь впредь контролировать свои низменные желания, мне придется опозорить вас у всех на глазах и запретить вам появляться в доме Каслтонов. И вообще, вы собираетесь провожать меня обратно к бабушке или мне пойти одной и рассказать о вашем вероломстве?

Еле сдерживая ярость, он подчинился.

Проводив их домой, Чарльз вернулся к себе, налил стакан бренди и принялся размышлять над словами Мелиссы. Она, конечно, права. Он действительно перешел все границы, отчитав ее за то, что она провела пять минут наедине с Рафтоном. Возможно, этот мужчина целовал ее. Но все это не имеет значения, ведь они помолвлены. Что касается его собственного поведения, то оно было просто ужасным, а этот внезапный порыв и несдержанность теперь показались Чарльзу непростительными. И все же поцелуй Мелиссы глубоко запал ему в душу. Никогда еще не встречал он более страстной женщины, но даже это не объясняло в полной мере его влечения. Скорей всего Чарльза притягивала ее недоступность. Его будущее уже предопределено: жизнь, вернее сосуществование, с нелюбимой женой. Или она бросает ему вызов, пытаясь своей надменностью побудить его к борьбе за ее любовь. В любом случае он вел себя, как мерзавец.

Ее гневная отповедь неотступно преследовала Чарльза. Она знала о леди Виллингфорд. Какой позор! В течение той недели его благородство незаметно куда-то исчезло. И зачем только он принял приглашение Виллингфордов! И хотя Чарльза никогда не прельщали благопристойные сборища юных невест, это не оправдывало его поведения. Он оскорбил человека в его собственном доме, обидел его непростительным образом. Это была не какая-нибудь охота, устроенная для возможного флирта и знакомства с ветреными женщинами. Да и интрижка с Карлой была не единственным его прегрешением. То же самое произошло у него с женой Найтсбриджа, несмотря на то, что Чарльз прекрасно знал: этот джентльмен являлся одним из ближайших друзей его дяди. Раскрой Найтсбридж их связь, он бы немедленно написал об этом его бабушке, и тогда она бы не включила Чарльза в свое завещание. К тому же какой-то гость в доме Виллингфорда однажды чуть было не застукал его. Но самым отвратительным и обидным было то, что ни одна из них не оправдала его надежд.

Из-за этого поцелуя Мелисса до рассвета не могла сомкнуть глаз. Реакция ее тела оказалась настолько неожиданной, что она потеряла над собой контроль и ответила на ласки этого мужчины, прежде чем здравый смысл приказал ей остановиться. Но это возбуждение было только физическим. В будущем ей следует держать себя в руках и никогда не оставаться с ним наедине. Если это случится еще раз, она не устоит перед ним. Во время последнего разговора с Беатрисой она говорила правду. Чарльз действительно очень опасный человек, способный соблазнить ее без особого труда. А выбор ее костюма оказался пророческим: она стояла там, среди деревьев и испытывала вожделение к настоящему ослу.

Тем не менее, она не могла не отметить, что поцелуй Чарльза сильно отличался от поцелуя, который несколькими минутами раньше подарил ей Джордж. Бедняга Джордж! Он сильно проигрывал в сравнении с Чарльзом. Его поцелуй был нежным, приятным, но чрезвычайно вялым. До сих пор ей и в голову не могло прийти такое. Голос Беатрисы эхом звучал в ее сознании: «Когда ты полюбишь кого-нибудь по-настоящему, тебе станут неприятны прикосновения других мужчин». Бедный Джордж!

Чарльз неожиданно распахнул перед ней двери в мир наслаждения, мир, в который она отчаянно хотела войти. То, что она испытывала, было ужасно, но это было правдой. Она хотела продолжения, и не только поцелуев. Неправильное воспитание, вернее, его длительное отсутствие, сразу же выдали ее. Чарльз уже не в первый раз заставлял ее испытывать нечто подобное. Его объятия в роскошных апартаментах леди Лэньярд тоже вызывали у нее вожделение, но не такое сильное, как на этот раз в саду. «Никому не позволяй до себя дотрагиваться…» Но она позволила это и теперь чувствовала себя совершенно сбитой с толку. Интересно, неужели любой мужчина способен вызвать у нее такую реакцию? «Прикосновения возбуждают…» Может быть, она действительно распутница? Но разум Мелиссы отказывался принять это предположение. Джорджу так и не удалось разбудить в ней страсть, как бы ей этого ни хотелось. А нападки Хефлина не вызывали ничего, кроме отвращения и ужаса. Хуже всего было то, что подсознательно она понимала: Чарльз – тоже большой повеса и распутник.

Если бы Беатриса была здесь! Уж она бы нашла ответы на все эти вопросы. Очевидно, их предыдущая беседа не зашла достаточно далеко. Но Беатриса уехала, оставив ее одну перед возникшими проблемами, и самым печальным было то, что теперь Мелиссе было не к кому обратиться за помощью. Разумеется, она не могла посоветоваться ни с бабушкой, ни с Эленой, хотя они всегда были весьма откровенны друг с другом. Элене, без сомнения, никогда и в голову не приходили столь непристойные мысли. Она была порядочной девушкой, воспитанной в лучших традициях приличной семьи, и готовилась стать добродетельной женой для не менее достойного джентльмена, чего нельзя было сказать о Мелиссе Стэплтон.

Противоречивые мысли кружились в ее голове. Леди Каслтон утверждала, что настоящих леди никогда не посещают подобные мысли. Она говорила, что обязанность жены – удовлетворять потребности мужа, да так, чтобы у него не возникало никаких жалоб или недовольств по этому поводу, и что с помощью нежного и чуткого мужчины можно даже получить от этого удовольствие. В этом смысле брак с Джорджем мог бы оказаться просто превосходным, так как его объятия были полны нежности. Она не могла представить его грубым и жестоким, так же как и внушающим ей отвращение. Чарльз, однако, вовсе не соответствовал образу идеального мужа, потому что вызывал в девушке сильную волну возбуждения. Беатриса говорила, что это вполне нормальные ощущения, способные свести с ума любую женщину независимо от ее положения. «Господи, помоги мне! – молила Мелисса. – Я так запуталась! Ответь мне, неужели наслаждение – это грех?»

Чарльз мог быть чертовски привлекателен и достаточно опытен для того, чтобы одним своим прикосновением зажечь в ее теле огонь. Но он ненадежный, безответственный. Она никогда не простит ему того, как он одурачил леди Лэньярд, а теперь у нее появился еще один повод для недовольства. Только что Чарльз убил в ней всякую надежду стать счастливой с Джорджем. В лорде Рафтоне сочетались все свойства и черты, которые ей нравились, и он мог бы стать для нее чудесным мужем. «Но не любовником», – шептал ей внутренний голос.

На следующее утро к ней зашел Джордж. «Мне следовало бы этого ожидать», – призналась она себе, когда выяснила цель его визита.

– Дорогая моя Мелисса, – начал он дрожащим от волнения голосом. Золотая гостиная с двумя крошечными фигурками в ней казалась похожей на громадную холодную пещеру. – Вы, должно быть, знаете, как трепетно я к вам отношусь, поэтому я счастлив, что вы отвечаете мне взаимностью. Прошу вас, сделайте меня счастливейшим из людей и согласитесь стать моей женой.

– Лучше бы вы этого не говорили, Джордж, – вздохнула Мелисса, стараясь следить за своими словами и не обидеть его. – Вы правы, я к вам действительно очень хорошо отношусь. Но прошу вас, запомните, пожалуйста, эти слова, и пусть они навсегда останутся в вашем сердце. Я не та жена, которая вам нужна, дорогой. Я своевольна, и у меня острый язык. Вскоре вам надоест терпеть мои капризы. И хотя мы с вами друзья, мне все-таки не верится, что вы действительно меня любите. Подумайте, Джордж, – взмолилась она, робко положив руку ему на плечо. Гримаса боли исказила его лицо. – Подумайте о Каролине и Томасе. Можете вы честно признать, что испытываете ко мне то же самое?

Он нервно покусывал губу.

– Ну, не совсем…

– Вот и я тоже, – перебила его Мелисса. – Я люблю вас, но как брата, Джордж, даже сильнее, чем брата, если иметь в виду моего Тоби. Но это не одно и то же.

Джордж ссутулился.

– В один прекрасный день вы скажете мне за это спасибо, – заверила его Мелисса, после чего осторожно поинтересовалась: – Но почему вам так хочется жениться?

Он заметно оживился.

– Из-за отца, – прошептал он и поморщился. – На Пасху его разбил паралич, так что теперь он не может ни говорить, ни вставать с постели. Он все твердил, что хочет увидеть своего наследника. Я не мог обмануть его надежды.

– О Джордж! – Она положила его голову к себе на плечо, чтобы он мог спрятать внезапно выступившие слезы. Он крепко обнял Мелиссу, и она услышала его сдавленные рыдания, но через минуту Джордж уже держал себя в руках. – Простите, но вы достаточно умны и прекрасно понимаете, что нельзя связывать себя на всю жизнь брачными узами только для того, чтобы успокоить отца перед смертью.

– Знаю, – произнес Джордж. – Но вы так милы и добры… Я и вправду подумал, что мы могли бы стать чудесной парой.

– Понимаю. Вы уже почти готовы меня за это благодарить, – улыбнулась Мелисса. – Тем не менее, я могу вам помочь. У меня есть одна подруга, она только что приехала в город. Ей семнадцать лет, но поверьте, как только вы узнаете ее поближе, вам станет безразлична разница в возрасте, – поспешно прибавила Мелисса, заметив нетерпеливый жест Джорджа. – Если бы я не сказала вам, сколько ей лет, вы бы ни за что не догадались. Зная вас, я искренне надеюсь, что вы с Кларой подойдете друг другу. Приходите сегодня днем, и я вас познакомлю. И не волнуйтесь, она ничего не заподозрит. Я не стану ее предупреждать о вашем визите. Вы будете просто еще одним новым гостем. И последнее: я скажу ей только то, что мы были друзьями, и больше ничего. Надеюсь, мы останемся ими и впредь, – закончила она.

– Да, Мелисса. Мы будем друзьями. Возможно, даже более близкими, чем прежде. Конечно, вы правы. Без того чувства, которое объединяет Каролину и Томаса, брак станет унылым сосуществованием. Беда в том, что я позволил чувству долга усыпить мою обычную осторожность и интуицию. Спасибо, дорогая моя.

Крепко обняв ее напоследок, Джордж откланялся. А Мелиссе предстояло объяснить бабушке, почему она отказала такому порядочному джентльмену.