"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

грузинского вина.
Был объявлен перерыв. Воспитанные гимназистки и воспитанные дамы
признали, что пора его сделать, что, конечно же, мастер должен
подкрелиться после такой невероятной работы, да еще с такими знаниями,
каких ни у одного из всех чистильщиков Тифлиса нет.
Зазывалы окружили несравненного мастера, чтобы не видно было, как долго
у него развивался аппетит и как плохо ему удается скрыть это. Кроме того,
ему приходилось пить вино из горлышка бутылки, так как на бокалы решили
гонорар не тратить.
Когда вычищена была последняя пара туфелек и дана меткая научная
характеристика последней паре ножек, Коржун-Бурун-оглы сделал какой-то
странный знак зазывалам - он поднял плечи к ушам. Двое тотчас подошли. Они
благоговейно смахнули пыль с его коричневых сандалий, взяли его под руки и
повели. Высокий зазывала с колокольчиком, прихватив щетки, последовал за
ними.
Две грузинки выше среднего возраста, которым несравненный мастер только
что вычистил туфельки, о чемто горячо спорили - по всей видимости, о том,
чья щиколотка была признана более совершенной. Они спорили и поглядывали
на удаляющегося мастера. Его поступь казалась солидной, степенной. Но он
часто останавливал-.
ся и делал какие-то интересные, вероятно ритуальные, движения в воздухе
то одной ступней, то другой. Глядящих ему вслед клиенток даже
заинтересовало, какой же он нации и какого вероисповедания...
В затекшие от непривычно долгой неподвижности нижние конечности
несравненного мастера вонзались в это время сотни иголочек и беспощадно
больно кололи.
Казавшиеся ритуальными движения несколько облегчали и ослабляли эти
уколы.
Гонорара за виртуозную чистку туфелек и научную оценку множества
голеностопных суставов хватило на четыре билета в вагоне третьего класса
пассажирского поезда Тифлис - Петербург, каким той же ночью отбыли четыре
студента-биолога Петербургского университета, высланные на Кавказ за
участие в студенческих вол"
нениях недопустимого накала.


ЭПИЗОД ВТОРОЙ


История неотвязной любви,
рассказанная много лет спустя тем,
кто был зазывалой с колокольчиком


Теперь это красиво седеющий маститый профессор.
Он не ссутулился и так же высок. На нем безукоризненно сшитый серый
костюм и серые замшевые полуботинки.
Он садится в удобное кресло своего элегантного кабинета и, мечтательно
поглядев в окно на Неву, говорит:
- Люблю побеседовать на лирические темы. Они обогащают, освежают. Их