"Вильям Александров. Альфа Центавра " - читать интересную книгу автора

отливающее радугой лобовое стекло он по-прежнему видел что-то свое, очень
далекое, расплывающееся в предрассветной мгле, но встающее, по-видимому,
перед ним все более настойчиво, по мере того как он, хмурясь, вглядывался в
него.
Он привез женщину и мальчика домой и, пока они распаковывали вещи,
слонялся по комнатам, не находя себе места, потом заперся у себя в комнате и
стал выгребать бумаги со дна нижнего ящика своего стола. Он долго рылся,
разбросал все, нервничал, потом нашел какую-то старую пачку конвертов,
перевязанную шпагатом, разыскал в ней старое фото девушки, стоящей возле
дерева, опершись на него рукой, и застенчиво улыбающейся. Фотокарточка была
совсем старая, выцветшая, да и делал ее, видимо, любитель: белая блузка
девушки слилась с фоном, и поэтому лицо ее как бы висело в воздухе, юное,
слегка растерянное, с приоткрытым ртом и большущими сияющими глазами.
Он долго смотрел на фотографию, ходил по комнате, курил. Его звали
обедать, но он сказал, что очень срочная работа, попросил извинить, и опять
глядел на фотографию, перебирал конверты, старые письма. Потом сел за стол и
стал писать, быстро, пойти лихорадочно, не задумываясь, не перечитывая, как
будто слова сами всплывали одно за другим в его душе.

II

Когда я впервые заметил ее? Пожалуй, в тот самый день, когда нас - все
седьмые классы - повели в обсерваторию.
Притихшие, настороженные, стояли мы полукольцом возле главного
телескопа, направленного через разрез купола в ночное небо. Что-то огромное
и таинственное должно было открыться сейчас перед нами, и мы чувствовали,
как холод вечности вползает в наши замирающие сердца...
Нам казалось, что мы увидим нечто совсем изумительное. Какие-то особые
миры, другую жизнь, не видимую простым глазом, знаменитые каналы на Марсе и,
может быть, даже марсиан, плывущих по этим каналам... Но все было тихо,
спокойно. Никаких марсиан, никаких каналов, такие же звезды, только они
стали почему-то еще меньше. Какие-то острые, колючие, как иглы, они вызывали
непонятную тревогу и некоторое разочарование...
- А почему они не увеличиваются? - спросил чей-то писклявый голос.
- Дура, - негромко сказал Виктор, мой закадычный друг, - угол
практически равен нулю, какое тут может быть увеличение!
- Правильно. Звезды удалены от нас настолько, что оптический угол равен
нулю, поэтому увеличения быть не может, - подтвердил сопровождавший вас
молодой ассистент. И тут же добавил: - Вот только первое слово было
абсолютно лишним.
Мы все с благоговением смотрели на Виктора - он считался самым умным
парнем нашей школы, и я очень гордился дружбой с ним. А первое слово... Ну,
то ли еще бывает!
- А кто скажет, как называется вот это созвездие? - ассистент протянул
длинную, словно кий, указку в сторону карты звездного неба. Но все молчали.
Виктор тоже. Ассистент подождал немного, затем сказал, чуть улыбнувшись:
- Это созвездие Центавра. А вон там, слева, видите, звездочка такая, не
очень яркая. Да и в телескоп ничего особенного в ней не увидите.
Мы стали смотреть по очереди на карту южного полушария, и
действительно, ничего особенного - такая же, как и все остальные, звездочка,