"Брайан Олдисс. Зима Геликонии ("Геликония" #3)" - читать интересную книгу автора

продолжила:
- Ты никогда не пытался заглянуть в собственные страдания? Ты без конца
упрекаешь меня в том, что я не люблю тебя, но разве я обращаюсь с тобой
хуже, чем ты сам обращаешься с собой?
- О чем ты говоришь, Инсил?
Ее слова причиняли ему неизъяснимое мучение.
- Твой отец дома или снова на охоте?
- Дома.
- Насколько я помню, он вернулся с охоты всего за два дня до того, как
твой брат покончил с собой. Ты никогда не думал о том, почему Фавин решил
убить себя? Мне кажется, он узнал что-то, что ты отказываешься понимать.
Не отрывая темных глаз от лица Лутерина, она открыла дверь позади себя;
та распахнулась настежь, и солнечный свет залил их, стоящих на пороге друг
против друга, уже готовых к поступку, но еще не помирившихся. Он схватил
Инсил, с трепетом открыв, что она еще больше необходима ему, чем когда-то,
и, как всегда, чувствуя, насколько она непонятна ему.
- Что такое узнал Фавин? Что я не хочу понимать?
Знаком ее власти над ним было то, что он всегда требовал от нее ответа.
- То, о чем узнал твой брат, стало причиной паралича, в который ты
поспешно сбежал, - ведь это не настоящая смерть, так, притворство.
Она озадаченно подняла бровь. Инсил было всего двенадцать лет и один
теннер, она была еще почти ребенок, и тем не менее серьезность жестов делала
ее гораздо старше.
Лутерин вошел вслед за ней в комнату, тщетно подавляя в себе желание
расспрашивать, но не в силах пошевелить языком.
- Откуда ты узнала про моего брата и про меня, Инсил? Ты все выдумала,
чтобы придать себе загадочности. Ты постоянно сидишь в четырех стенах...
Инсил поставила кувшин на стол возле охапки белых цветов, которую
принесла сюда раньше. Те лежали, рассыпанные на полированной столешнице, в
которой головки цветов отражались, словно в туманном зеркале.
Будто обращаясь к самой себе, девушка проговорила:
- Я не хочу, чтобы ты вырос таким, как другие мужчины в здешних
краях...
Она подошла к окну, наполовину закрытому тяжелыми коричневыми шторами,
свисающими от потолка до пола. Инсил стояла лицом к окну, но Лутерин
чувствовал, что она не смотрит наружу. Двойной свет солнц, изливающийся с
двух сторон, растворял девушку в себе, словно поток, и ее тень на полу
казалась еще более тонкой, чем она сама. Инсил в очередной раз
демонстрировала свою ускользающую натуру.
В этой комнате юноша никогда не бывал, но это была типичная комната
дома Эсикананзи, заставленная массивной мебелью. От тяжелого, отчасти
привлекательного, отчасти внушающего отвращение запаха кружилась голова.
Возможно, единственной целью хозяев было собрать как можно больше мебели, в
основном деревянной, в преддверии долгих лет прихода Вейр-Зимы, когда о том,
чтобы сделать новую мебель, придется забыть. Здесь имелась просторная
кушетка с резной спинкой и массивный гардероб, который доминировал в
комнате. Вся мебель была привезена из других стран, Лутерин видел это по
стилю.
Не отводя от Инсил глаз, он затворил за собой дверь. Инсил же, словно
жениха в комнате не было вовсе, принялась расставлять в вазе цветы, наливать