"Марк Александрович Алданов. Бельведерский торс (Повесть) " - читать интересную книгу автора

что философского смысла в картинах искать и не следует. Это, однако, был
Микеланджело, к нему требования другие. Вазари порою сомневался, верит ли
старик хоть во что-нибудь, и скорее склонялся к тому, что не верит ни во
что: уж очень он мрачен и уж очень всех ненавидит. "Но с чертями у него счет
запутанный. Вот И здесь черти торжествуют так весело. В это, в торжество
чертей в мире, он верит. И так естественно идут у него люди в ад: туда им
всем и дорога. Чем же мы виноваты, что ему смертельно опротивел мир? А может
быть, ему просто надо было изобразить по-новому сотни тел, так, как их до
него никто не изображал, и так, чтобы ни одна поза не повторяла другую?
Лучше бы тогда изображал что-либо другое, только сбивает с толку людей, - с
раздражением думал Вазари, вспоминая, что и папа был недоволен фресками
Микеланджело и если не велел их замазать, то лишь из уважения к гениальному
человеку. - У этого полубезумного старика душа преступника, и место его
фрескам на стене ада или дома умалишенных..."


Вдруг взор Вазари упал на человека, который стоял наискось от него,
впившись глазами в стену. Это был тот самый человек в темно-синей куртке, с
мрачным, преступным лицом, попадавшийся ему сегодня в третий раз. И из-за
мыслей, только что у него проскользнувших, сходство этого человека с
Микеланджело теперь поразило Вазари.


В самом мрачном настроении он вышел из зала и быстро спустился по
лестнице, стараясь не глядеть на свои фрески: все-таки после фресок
Микеланджело ему на свои смотреть стало еще тяжелее. Он внезапно
почувствовал усталость и сел на скамью в вестибюле. Кругом стояли статуи,
много статуй, все прекрасные статуи. Статуи стояли и за стеной, за окнами;
там на бельведерском дворе стоял и нашумевший древний торс, найденный при
раскопках у театра Помпея. Вазари и собирался все это осмотреть, освежить в
памяти торс, статуи, казино. Но теперь ему никуда идти не хотелось: он
чувствовал отвращение от искусства, от скрытого в нем тревожного,
мучительного начала. Он думал, что только неискренние люди могут долгими
часами подряд любоваться всеми этими утомительно-белыми фигурами, вот хотя
бы этой мраморной красавицей... Вдруг на мраморной красавице появились
изумленные глаза, плечи ее стали угловаты, и она пошла к очагу быстрой,
энергичной походкой, как-то странно, на бок, размахивая на ходу руками.
"Старый дурак, ошалел от этой стреги! - озадаченно сказал себе Вазари. Но
лицо его просветлело. Он встал и направился к выходу. - Уж не это ли
настоящее? Поздно же догадался", - с насмешкой над собою думал он. Сбоку, со
стороны сада, рванул и обжег его сирокко.

5

Стрега не без волнения поднялась по лестнице и постучала в дверь к
жившему над ней соседу. Он поселился тут совсем недавно, вскоре после нее, и
очень ее интересовал: по ночам долго ходил по комнате, разговаривал,
кажется, сам с собою, а иногда громко вскрикивал, - потолок был тонкий, окна
отворены, и слышно было почти все, что делалось у соседа. Шум не мешал ей,
спала она отлично, но ее очень занимало: что за человек? По некоторым