"Марк Александрович Алданов. Бегство (Трилогия #2) " - читать интересную книгу автора

эти скреститься не могли: то, что Кременецкий иногда со вздохом называл
своим "общественно-политическим служением", никак не мешало ему брать с
богатого клиента максимальный гонорар, который клиент мог заплатить по роду
дела, по своему состоянию и по своему характеру. Не мешало оно Семену
Исидоровичу и получать по льготной цене разные учредительские или другие паи
в предприятиях его богатых клиентов. В связи с войной прежде строго
параллельные линии грозили скреститься. В первые годы войны в обществе
относились несочувственно к переводу денег в нейтральные страны; да это было
и запрещено. Однако по мере того, как шли события, Семен Исидорович
задумывался: переводить деньги за границу было неловко (впрочем, делалось
это в секрете); но и оставаться без средств до той поры, пока доллар не
будет снова стоить два рубля, Семену Исидоровичу не улыбалось. Летом 1917
года Нещеретов предложил ему комбинацию, при помощи которой, без серьезного
нарушения закона, можно было перевести деньги в шведский банк. Семен
Исидорович высказал сомнение, - допустимо ли это по соображениям
политическим. Нещеретов вытаращил глаза и с беспокойным любопытством
подумал, что, вероятно, Кременецкий имеет возможность переводить деньги за
границу по лучшему курсу.
В сентябре сомнения Семена Исидоровича рассеялись: у него была семья.
Сумму денег он перевел довольно порядочную, однако выкроить из нее приданое
для Муси было трудно. Семен Исидорович вздохнул свободнее, когда жених его
дочери как-то в разговоре дал понять, что ему ничего не нужно. Из того же
разговора выяснилось, что Клервилль, будучи лично человеком не очень
богатым, должен со временем получить наследство от чудачки-тетки, у которой
было восемь тысяч фунтов годового дохода. Это сообщение чрезвычайно
порадовало Кременецких. Семен Исидорович увидел в нем что-то английское: в
его кругу никто не получал наследства от теток, - все имели детей, жен,
мужей. Нечто приятно-английское было и в определенности самой цифры, -
восемь тысяч фунтов в год: в Петербурге большинство богатых людей никак не
могло бы назвать цифру своего дохода: один год - шальные деньги, другой -
сидишь с чистым убытком. Кременецкие с ласково-сочувственными улыбками
слушали рассказы майора о причудах старой тетки. Выяснилось, что ей
семьдесят два года: это тоже было хорошо. Был разговор о деньгах и вечером в
спальне Кременецких.
- Он прекрасно понимает, что ты не обидишь Мусю, - говорила мужу Тамара
Матвеевна, зная, как ему неприятно отсутствие приданого у дочери. - Рано или
поздно все ей достанется, мы с собой не унесем... Все говорят, что за Заем
Свободы уж всякое правительство заплатит полным рублем. И потом акции
банков, ведь это все равно, что золото!
- Конечно... Нет, это прекраснейший человек, из самого лучшего
общества, и джентльмен с головы до пят! - бодро говорил Семен Исидорович. -
Муся будет с ним очень счастлива...
Тамара Матвеевна поддакивала и вздыхала.
Нещеретов бывал в доме Кременецких очень редко. Говорили, что его
увлеченье госпожой Фишер превратилось в связь, довольно дорого стоившую
Аркадию Николаевичу: спорное наследство Фишера находилось под секвестром, и
его вдова нуждалась в деньгах. А после октябрьского переворота ее права
вообще стали довольно сомнительной ценностью. Несмотря на помолвку Муси,
Кременецкие в душе не прощали Нещеретову того, что он не оправдал их надежд.
Но они поддерживали с ним добрые отношения, чтобы никто и подумать не мог,