"Марк Александрович Алданов. Святая Елена, маленький остров ("Мыслитель" #4) " - читать интересную книгу автора

особенно шумно и весело. Окруженный почтительною толпою придворных, там
стоял, с улыбочкой на крошечных пухлых губах, последний фаворит Екатерины,
князь Платон Зубов и отпускал разные шуточки, на которые неизменно отвечал
громкий, почти всеобщий хохот. В нескольких шагах от этой группы пошатывался
брат Платона, Николай, гусар огромного роста и необычайной силы, зять
фельдмаршала Суворова. Он был совершенно пьян; на распухшем лице его
виднелся большой синяк. Держа за пуговицу мундира сухого, флегматичного,
длинноносого Беннигсена, который благодушно слушал его пьяную болтовню,
пересыпанную народными восклицаниями, Николай Зубов доказывал, что у него
силы побольше, чем у Алексея Орлова.
- Нет, ты сообрази, немецкая твоя образина, - говорил он... - Ты
постой, сообрази: ведь Петра-то Алешке легко было задушить, да еще когда
Федька Барятинский на руки навалился. А сынок покрепче был... Вишь, какой
синяк мне наставил... Нет, ты постой, ты сообрази сам, да ты слушай меня,
жидовская морда!..
Кто-то в группе Платона Зубова процитировал двустишие, только что
сочиненное Виельгорским на смерть Павла: "Que la bonte divine, arbitre de
son sort, lui donne le repos que nous rendit sa mort".* Улыбочка Платона
Александровича выразила полное одобрение, и немедленно раздался хохот.
Кто-то другой заговорил о новой императорской чете. Все сразу замолчали.
Князь Зубов слегка прищурился, услышав имя Александра, и небрежно заметил,
что императрица Лизанька - прехорош-шенькая девочка.
______________
* "Спокойно мы вздохнем, пожалуй что, впервой: // Он отдых свой
обрел, - а мы обрящем свой". Перевод с французского Е. Витковского.

- Платоша! - восторженно воскликнул пьяный гусар, выпустив пуговицу
Беннигсена. - Ах ты, сукин сын!.. Лизанька!.. Какая она тебе Лизанька? Не со
всякой же тебе царицей жить!.. Ты, брат, старух любишь... Эх, жалко
Катю-покойницу... Вот, брат, царица была, старая ведьма, а? Немка, а Россию
как вознесла, а? Тестя-то моего открыла, а?.. Дай, я тебя обниму, хоть ты и
сукин сын...
Почувствовав острое отвращение, де Бальмен вышел из овальной залы. В
одной из смежных проходных комнат он увидел неизвестного ему маленького
мальчика в трауре с заплаканным и испуганным лицом и с ним почтенную
нахмуренную даму, с таинственным видом державшую в руке карандаш и клочок
белой бумаги. Мальчик был сын Павла*, а дама - его гувернантка, госпожа
Адлерберг. Кто-то сказал де Бальмену, что вдовствующая императрица Мария
Федоровна, желая узнать имена убийц ее мужа, нарочно поставила здесь ребенка
с гувернанткой и приказала госпоже Адлерберг записывать всех тех офицеров,
которые побледнеют, проходя мимо маленького сына убитого. Эта
мелодраматическая затея двух немок позабавила де Бальмена, особенно когда он
увидел, как князь Платон Зубов, проходя по комнате, остановился возле
ребенка, ласково потрепал его по щеке длинными пальцами своей маленькой
красивой руки и сказал:
______________
* Впоследствии император Николай I. - Автор.

- Нет, как он на деда похож. Удив-в-вительно...
Александр Антонович уже собирался уходить, как вдруг кто-то сообщил,